Александр Невский
 

Восточные источники

Драгоценные сведения о славянах и Киевской Руси, собранные восточными географами IX—XII вв. у капитанов морских кораблей, у караван-башей сухопутных купеческих обозов и у приезжих русов в самой столице халифата — Багдаде — изучены еще не достаточно.

Рассмотрение этих источников находилось, естественно, в руках востоковедов, владеющих персидским и арабским языками. Сделано очень много: получены и тщательно отшлифованы переводы на европейские (в том числе и русский) языки, установлены многочисленные заимствования поздними авторами у своих предшественников, иной раз неизвестных нам в подлинном и полном виде.

Первый, текстологический, этап изучения восточных авторов можно считать в основном завершенным. Историческая наука благодарна востоковедам за существенное расширение источниковедческой базы. Особенно интересны те уточнения прежних переводов, которые сделаны тонкими знатоками языка и основаны на конкретном словоупотреблении в определенное время, в пору написания того или иного сочинения. Приведу несколько примеров, относящихся только к одному автору — Ибн-Русте (903 г.). Б.Н. Заходер установил, что для IX—X вв. слово «раис» означало «суверенного вождя племени» и, кроме того, — наследственного1. Последнее обстоятельство, крайне важное для социальной истории славян, было установлено только с помощью анализа словоупотребления именно в эпоху Ибн-Русте. Не менее важна и замена в новом переводе обозначения ежегодной подати: ранее переводили как «платье», а теперь выясняется, что его правильнее передать словами «подарок», «подношение»2, из чего историк может сделать вывод о ренте, исчисляемой по числу членов семейства, о своего рода «подушной подати». Исключительно важным является такое уточнение, как новый перевод загадочного слова «светмалик». Первые переводчики признали в нем собственное имя «Святополк» и тем самым сразу передвинули всю географию рассказа Ибн-Русте на 2000 км к западу, в землю князя Святополка Моравского, что, к сожалению, и закрепилось во всех последующих ссылках на этот источник. Б.Н. Заходер показал, что вторая половина слова—малик означает «князь», «царь», а все вместе должно рассматриваться как «свет-царь» («свят-царь»)3. В этом случае какое бы то ни было географическое приурочение отпадает.

К важной филологической поправке Заходера следует добавить крайне интересные (и недостаточно еще использованные) сведения, занесенные в русскую летопись: древнейший русский дипломатический документ — договор с Византией 911 г. — при изложении русской феодальной иерархии трижды упоминает «светлых князей», находившихся под рукой киевского князя. Сам договор заключен от имени киевского князя и от всех его вассалов «светлых и великих князь и его великих бояр». Киевский князь обязуется удерживать от соблазна (войн) «наших князь светлых»; греки же должны хранить любовь «к князем нашим светлым русьскым»4. Поставленные всегда во множественном числе эти «светлые князья» являлись, очевидно, главными князьями славянских племенных союзов, вошедших в состав Руси. Не лишним будет заметить, что сочинение Ибн-Русте, упоминающее «свет-царя» и русский договор, называющий светлых князей, вполне синхронны — их отделяет друг от друга всего лишь восемь лет. Уточненный перевод востоковеда, будучи сопоставлен с русскими источниками, приобретает значение важного исторического свидетельства.

Текстологические уточнения, вероятно, будут производиться и в дальнейшем, но сейчас уже появилась возможность использовать весь комплекс восточных географических сочинений и, кроме того, возникла острая необходимость в проверке исторических выводов востоковедов, делаемых ими в отношении русской истории.

Переход от прочтения источников к их историческому осмыслению происходил в востоковедческой науке в ту пору (конец XIX — начало XX в.), когда историки, подобно средневековым алхимикам, искавшим в веществах некий «теплотвор», находили универсальное объяснение истории славянства в норманской теории. Норманисты того времени сохранили высокомерный взгляд на славян, унаследованный ими от основателей этой гипотезы, и применили не очень чистоплотный, но весьма эффективный полемический прием: настоящей наукой был объявлен только норманизм, а все иные взгляды или критика положений норманистов расценивались как беспомощное, далекое от научной истины проявление наивного патриотизма.

Русская дореволюционная интеллигенция, склонная во многих вопросах к самобичеванию, покорно приняла этот тезис об историческом теплотворе. Восточные источники с их запутанной и противоречивой графикой, с отрывочными записями путешественников, видевших лишь какую-то часть славянского мира, с присущим им использованием старых географических сочинений позднейшими авторами, оказались очень удобной питательной средой для норманизма.

В результате работ А.А. Кулика, Розена, Вестберга, Туре Арне, Павла Смирнова5 появился устойчивый набор постулируемых положений: русы — норманны, варяги, господствующие над славянами; «русский каганат» IX в. расположен на севере на берегах Верхней Волги; с русами (=норманнами) связаны Новгород, Старая Руса, Белоозеро; «три центра Руси» (о которых написана необозримая литература) локализуются в самых северных славяно-финских областях; широкие торговые связи русов с государствами мусульманского мира — это походы и торговые экспедиции норманнов.

Самым антиисторическим, идущим вразрез со всей историей славянства и со сведениями о ней древних летописцев, был тезис о начале русской государственности на далеких северных пределах славянского мира, на пограничье с таежной воной, а частично и внутри тайги (Белоозеро). В сочинениях арабских и персидских авторов, у которых «безлюдные пустыни Севера» начинались иной раз непосредственно к северу и западу (!) от славян, искали опору для этого априорного утверждения. Таков далеко не полный перечень основных «выводов» (без кавычек не обойтись) востоковедов-норманистов и доверившихся им историков Киевской Руси.

За первые две трети XX в. русская, зарубежная и советская наука очень далеко продвинула вперед ряд тех разделов, которые должны быть соотнесены с результатами анализа восточных географических трактов. По следам А.А. Шахматова изучены русские летописи; массовый археологический материал позволил дать детализованную картину расселения славян и вслед за А.А. Спицыным — географию всех племенных союзов; пересмотрен вопрос о происхождении руси; нумизматы выделили районы наибольшей торговой активности. Сами востоковеды создали две системы классификации своего материала: краковский исследователь Тадеуш Левицкий в 1949 г. дал общий обзор арабской географической литературы средневековья («Славянский мир в глазах арабских писателей»), построив свою работу по принципу авторских поколений и устанавливая зависимость более поздних авторов от своих предшественников6. В этот, вероятно, исчерпывающий обзор попали все арабские авторы VII—XVI вв., в той или иной степени касавшиеся славянской темы. К сожалению, исследователь отобрал для своего обзора только арабоязычных авторов, включив из персоязычных одного Ибн-Хордадбеха. Такой отбор несколько исказил общую картину, так как в IX—XI вв. эти два языка постоянно переплетались в тогдашней научной литературе: персы нередко писали по-арабски (Ибн ал-Факих, Ибн-Русте), а арабы часто переводили с персидского.

Вторая система была предложена известным советским иранистом Б.Н. Заходером. Она основана на двух принципах: во-первых, на географическом (рассматривались авторы, жившие близ Каспийского моря и получавшие информацию со стороны Волги и Булгара), а во-вторых, на тематическом. Все сведения разных авторов о славянах и русах разбиты на 34 отдельные темы (типы: «пчеловодство», «погребальные обряды», «торговля» и т. п.). Порядок размещения тематических подборок в «Каспийском своде» — произволен7. Подобная система не исчерпывает всех возможностей анализа, но приводит в порядок разрозненные древние сведения, перекочевывавшие из сочинения в сочинение, и позволяет проследить литературную трансформацию того или иного сообщения на протяжении двух — четырех веков. Положительной чертой «Каспийского свода» является и то, что он дает полный перечень всех сведений (отобранных авторов) и тем самым предостерегает от выборочного пользования сочинениями восточных географов в качестве исторического источника.

Однако, несмотря на весь комплекс исследований, произведенных историками Руси и востоковедами, приложение данных восточных авторов к русской истории IX—X вв. не может быть в настоящее время признано безупречным.

В 1965 г. вышла в свет книга «Древнерусское государство и его международное значение», редакторы которой по поводу всех иностранных источников, послуживших основой книги, пишут: «Заново обработанные и критически проверенные, они помогают более полно, детально и правильно осветить остающиеся еще темными вопросы древнерусского государства, в том числе на ранних этапах его истории»8. Прямым продолжением востоковедческой части этой книги является диссертация Т.М. Калининой (защищена в 1976 г.), посвященная средневековым арабо-персидским источником о Руси9. Несмотря на то что авторы обеих работ хорошо представляли себе ту фальсификаторскую струю, которую стремился влить в науку норманизм, они все же остались под гипнозом норманистических построений в своих основных выводах. Особенно это сказывается на географической конкретизации восточных сведений. Пренебрегая тем, что ученые Халифата вплоть до середины X в. весьма смутно представляли себе северную зону Старого Света, авторы новейших работ о восточных источниках многократно пытаются убедить в том, что русов следует искать не на южной окраине славянского мира, а где-то далеко на севере: «Лесистая болотистая местность, а также предметы торговли (пушнина) заставляют искать страну русов где-то на севере Восточной Европы... Помещать остров русов на юге в области Азовского моря оснований нет»10. «Под русами, мне кажется, следует понимать какую-то часть населения северной части славянских и угро-финских областей Восточной Европы»11. Эти же постулаты принимает и Т.М. Калинина. Изложив результаты классификации восточных источников по разным школам, она во всех случаях как обязательный рефрен повторяет утверждение о связи русов с Севером:

1. «Итак, авторы школы Джейхани... дают общие указания на территориальную связь русов и части славян с народами Поволжья и Севера».

2. «Для «острова русов», упоминаемого авторами школы Джейхани конкретных географических указаний не имеется. Наиболее приемлемой представляется старая точка зрения о расположении «острова русов» в районе Новгорода—Старой Ладоги».

3. «Итак, авторы школы Балхи поселяют русов на территории северо-востока Европы».

4. По поводу знаменитого «Худуд ал-Алем» Т.М. Калинина пишет: «Отказываясь от определения конкретных географических названий, тем не менее можно заключить, что при известиях о русах речь идет о северо-востоке Европы».

5. «Конкретная информация большинства арабских географов посвящена главным образом северу древней Руси... Титул хакана, на который указывает ряд авторов, мог принять скорее глава северного (с центром, предположим, в Новгороде) племени...»12

Что касается славян, то у разбираемых авторов-востоковедов они почему-то сдвинуты к западу. Область ВАНТИТ, в которой давно видели землю вятичей, почему-то отождествлена Новосельцевым с Киевом, а Калининой — с балтийскими славянами; другим центром славянства первый автор считает город Хорват, «быть может, существовавший» и «бывший в VIII—IX вв. центром прикарпатского объединения славян»13. Три русских города, расположенное, по данным раннего персидского географа, на одной реке, Новосельцевым, по давней традиции, распределяются по всей Восточной Европе:

X «Куяба» — Киев (на Днепре, бассейн Черного моря);

«Славия» — Новгород (на Волхове, бассейн Балтики);

«Артания» — Белоозеро (у Шексны) и Ростов (у Которосли) — бассейн Каспия14.

Такова та географическая канва, которая получилась у наших востоковедов 1960—1970-х годов. Она вполне приемлема для любого норманиста: перемещение круга знаний азиатских географов далеко на север, рождение русской государственности в Новгороде, средоточие 100000 русов в Старой Ладоге, второстепенное положение Киева, который до поры до времени якобы «не рассматривался как город русов»15 и т. п. Норманист вполне мог бы вышить по этой канве свой узор с фигурой воинственного морехода, варяга-руса, покоряющего славян. Впрочем, и эта тема на канве намечена: «Русы рисуются как воинственный народ, проводящий значительную часть времени в войнах со своими соседями (славянами)». «Косвенным доказательством северного расположения страны русов..., является рассказ о нападении русов на славян на кораблях...»16 Последним штрихом является упоминание главы государства северорусов: «...Русский князь Олег лишь на рубеже IX и X вв. захватил Киев и объединил север и юг восточнославянских (и частично финно-угорских и балтийских) земель»17.

Расставим точки над i: «Русский каганат» хронологически засвидетельствован источниками, как известно, с 839 г. Географически он, по мысли А.П. Новосельцева, размещался «на севере Восточной Европы»18. Следовательно, начало русской государственности, ставшей прежде всего известной восточным путешественникам, положено, по Новосельцеву, на севере, в Новгороде, и лишь спустя почти полвека русский князь присоединил славянский Киев к первоначальной северной Руси. Эту, давно знакомую по многим старым работам, картину дополняют длительные раздумья автора по поводу отнесения русов к славянам: иногда эпитет «славянские» сопровождается в скобках эпитетом «русские», но со знаком вопроса — «славянские (русские?)», иногда же автор уклоняется от ответа — «вопрос этот в настоящее время не может быть окончательно решен»19.

Не будем придираться к отдельным погрешностям, нелогичностям, к субъективному возрождению лишь определенных старых гипотез. Дело обстоит значительно серьезнее: нам предстоит разобраться в дилемме — действительно ли убеждающая сила восточных источников так велика, что может вернуть науку на давние позиции норманизма, опровергая все то новое, что в свое время разрушило построения норманистов, или же перед нами только один из вариантов толкования восточных авторов, не имеющий права претендовать на полную безгрешность.

В связи с такой важной задачей мы должны прежде всего поставить вопрос об источниковедческой добротности современных востоковедческих построений. Он распадается на три части: во-первых, необходимо установить полноту использования восточных источников, во-вторых, проверить степень их историко-географической исследованности и, в-третьих, — степень соотнесенности их со всеми новейшими исследованиями в области истории Киевской Руси IX—XII вв., основанными на других видах источников.

На первый пункт приходится отвечать отрицательно. Востоковеды, пишущие о Киевской Руси, почти не используют такой солидный источник, как «Услада путешествующих вокруг света» Абу-Абдаллаха Мохамеда Ибн-Мохамеда ал-Идриси и его знаменитую карту, составленную в 1154 г. в Палермо для короля Рожера II. На карте помещено около 2500 названий; в тексте книги их около 700020.

Русская востоковедческая наука (Френ, Хвольсон, Гаркави, Розен, Бартольд) обошла почти полным молчанием труд Идриси. Норманисты (Куник, Вестберг) умолчали о карте Идриси, так как на ней Скандинавия показана без знания дела и как безлюдная земля, тогда как Русь обрисована очень подробно как огромная страна с большим количеством городов и точно измеренными расстояниями между ними. Норманист П.П. Смирнов использовал карту Идриси для своего совершенно фантастического размещения «трех русских городов»:

Куяба — Балахна; Славия — Ярославль; Артания — Ардатов. (См. его «Волзьский шлях...» с. 168—173; 203).

Почти одновременно с книгой Смирнова вышел монументальный труд Конрада Миллера, посвященный арабской картографии21. По беспомощности научной методики и по несуразности выводов обрисовка географии Восточной Европы К. Миллером соперничает с выводами Смирнова. Предлагаю на суд его итоги: Половецкая земля охватывает всю Восточную Европу; от Крыма до Куйбышева идет надпись «Кумания»; от Гомеля до Горького идет надпись «Кумания Внутренняя», а «Кумания Внешняя» расположена за Западной Двиной и Волгой в Полоцкой и Новгородской земле, доходя до Белоозера, находящегося в таежной ландшафтной зоне22.

Советские востоковеды 1960—1970-х годов упоминают Идриси крайне редко, походя, и не используют тех возможностей, которые представляет его подробный географический труд. Б.Н. Заходер в своем «Каспийском своде» формально имел основание подробно не рассматривать Идриси, так как этот автор не входил в число географов, проживавших близ Каспийского моря, — Идриси учился в Кордове, в Испании, а писал в Сицилии. А.П. Новосельцев привел небольшой отрывок из «Услады путешествующих». То место в труде Идриси, где говорится о трех русских городах, Новосельцев назвал «самым путаным» и рекомендовал «настороженно отнестись к версии ал-Идриси23.

Труд Идриси заслуживает значительно большего внимания, так как, во-первых, содержит достоверные сведения, которых нет ни в одном восточном географическом сочинении, а во-вторых, позволяет проверять выписки его предшественников из еще более ранних трактатов.

Научный характер пятнадцатилетнего труда Идриси явствует из перечня использованных им основных восточных авторов IX—XI вв.: Ибн-Хордадбех (846?); Ахмед ал-Якуби (891 г.); Джейхани (ок. 900 г.); Кодами ал-Басрия (ок. 902 г.); Масуди (953 г.); Ибн-Хаукаль (976 г.); Ахмед-бей ал-Андрий; Джаган Ибн-Хакана ал-Кимакия; Ал-Кардия; Исак-бей ал-Гасан24.

Сочинения Джейхани, к которым восходит ряд важнейших сведений авторов X—XI вв., до нас не дошли; тем важнее отметить, что палермский географ располагал этим важным и основополагающим трудом. Зная состав библиотеки Идриси, мы уверенно можем с его помощью корректировать те сведения, которые, переходя из рук в руки на протяжении двух столетий, значительно исказились и отдалились от своих первоисточников вроде Ибн-Хордадбеха или Джейхани.

Приведу в качестве примера несколько неиспользованных нашими востоковедами ценных сведений о Киевской Руси, содержащихся в «Усладе путешествующих»:

Из русской летописи мы знаем, что Черное море (или какая-то его часть) именовалось Русским морем: «А Дънепр вътечеть в Понтьское море трьми жерелы еже море словеть Русьское»25.

Идриси дает интереснейшее уточнение: у него тоже говорится о Русском море, но оно расположено в 5 днях плавания от Трапезунда, т. е. является частью Черного моря, находящейся у северного побережья близ города Русии (Керчи), расположенного в 27 милях от Тмутаракани, на берегу «реки русов», под которой понимался Керченский пролив (40 миль от Судака). Это уточнение чрезвычайно важно как для понимания «Славянской реки», упоминаемой рядом авторов, так и для поисков знаменитого «Острова русов»26.

Очень важны сведения Идриси о городах за Дунаем, связанных с историей Киевской Руси. Так, например, он указывает местоположение знаменитого Переяславца «в Дунае», который четыре года (967—971) был резиденцией киевского князя Святослава. Его обычно помещают на месте села Преслав близ Тульчи, непосредственно на Дунае, у начала растока гирл, но текст Идриси дает иное местоположение:

«От Диристра (Силистрии) степью до Барасклафиса (Переяславца) на восток — четыре дня пути. Город этот расположен на некоей реке близ водоема»27.

Болгарский исследователь размещает Переяславец в 18 км северо-восточнее Хорсова, у села Эски-Сарай, где, по его мнению, был Малый Преслав хана Омортага (814—831), построившего там дворец28.

Второй город за Дунаем, о котором у Идриси есть неизвестные из других источников сведения — это Шумен (Масиунус), «многолюдный город, в котором есть русская управа (контора). Это — цветущий город; в нем многолюдные базары и изобилие природных богатств. Он расположен на горе»29.

Русское учреждение в этом городе, носившем имя царя Симеона (отсюда и арабское Масиунус и турецкое Шумен), ведет нас к русско-болгарским отношениям на рубеже IX и X вв. Город находился в гуще таких староболгарских центров, как Плиска, Преслав, Мадара, и загадочную «русскую контору» хронологически естественнее всего приурочить к эпохе расцвета этих городов, т. е. не позже падения первого болгарского царства в начале XI в.

Еще одно очень важное уточнение дает Идриси для пути из Булгара на Волге в Киев. Если в тексте конца X в., восходящем, по всей вероятности, к Джейхани, посередине между этими городами указана «граница государства Рум», т. е. Византии30, и Византия оказывается где-то под Воронежем, то Идриси, располагавший, как мы помним, рукописью труда Джейхани, дает совершенно правильное чтение, указав, что на полпути между Булгаром и Киевом начиналась граница Руси.

Важность и давняя наезженность этого пути явствует из того, что измерения здесь идут не в милях (как для небольших расстояний) и не в днях пути («яум» — позднейшее русское «ям»?), а в «станциях». В связи с тем, что измерение расстояний на Востоке (и вообще в средневековье) производились многими способами и находилось в зависимости ат. качества пути, от степени загруженности путников и особых целей ездоков (например, гонцы), нельзя жестко применять какие-либо стандарты. Даже мили и фарсанги сильно варьировали у авторов, в разное время и в разных местах. Надежнее всего определить, если это возможно, для каждого автора его меру, ту, которой он сам измерял расстояния. Для Идриси это возможно и притом при сохранении одной и той же точки отсчета:

От Булгара до Итиля (сухопутьем) — один месяц пути.

От Булгара до границы Руси — 10 «станций».

От Булгара до Киева приблизительно 20 «станций».

Путь Итиль — Булгар шел степями и составлял около 1000 км, что дает день пути в 35 км, соответствующий многим другим сведениям о нормальном купеческом продвижении. Он близок к арабскому «легкому» дню пути31. Путь из Булгара в Русь и в столицу Руси — Киев определен в станциях — «манзилях». Его протяженность около 1400—1500 км.

В обычных, стандартных для всех эпох, днях пути по 35 км это значительное расстояние должно быть выражено 40—43 днями пути непрерывного движения, но у Идриси применена иная мера — станция — манзиль. Расстояние между станциями оказывается равным 70—75 км; оно никак не может быть пройдено за сутки пути в условиях длительного полуторамесячного хода купеческого каравана. А между тем у арабских авторов есть еще слово, обозначающее не самую станцию, а расстояние между двумя станциями, весь переход от станции к станции — «мархала», ошибочно принимаемое иногда за «день пути»32.

Путаница дня пути (35 км) и расстояния между станциями (70—75 км) может быть объяснена существованием такого понятия, как «дневка», суточный отдых после 2—3 дней марша, применявшегося в русской армии в XVIII в. Большие расстояния могли исчисляться количеством потребных «дневок» в 70—85 км. Болгарский переводчик Идриси Б. Недков, введший в научный оборот софийскую рукопись «Услады путешествующих», отмечает, что «манзиль» — это почтовая станция, отстоящая от соседних на 7—8 часов пути; протяженность пути от станции к станции исследователь не определяет33. Кажущееся противоречие (два дня пути приравниваются к 7—8 часам движения), на мой взгляд, легко устранимо. Расстояние между двумя почтовыми станциями определялось семью — восемью часами быстрой езды всадника-гонца, сменявшего коней (основного и «поводного», когда он ехал «о дву конь») на следующей станции. В таких условиях гонец мог весь путь проделать рысью, делая по 10—11 км в час, что и составит за день его пути в 7—8 часов движения 70—80 км, т. е. именно то, что и получилось в результате перенесения данных Идриси о пути Булгар — Киев (20 станций на 1400—1500 км дороги) на карту. Гонец или всадник без обоза мог преодолеть путь из одной столицы в другую за 20 суток при условии смены коней на каждой станции. Купцы же, шедшие «с бремены тяжкими» на своих постоянных конях со скоростью в 35 км в день, вынуждены были делать промежуточные ночевки между двумя «почтовыми станциями», а в самих станциях, возможно, устраивать и «дневки», т. е. дополнительный суточный отдых, который вполне мог быть использован как торговый день в том пункте, где организована станция (русское «стан», «становище») для гонцов.

Весь купеческий путь от Булгара до Киева должен был занять полтора-два месяца, что вполне соответствует одному месяцу пути для более короткой дороги от Булгара в Итиль.

Наличие станций-станов было, очевидно, достаточно прочным бытовым явлением не только на родине восточных купцов, но и в посещаемых ими русских землях, что свидетельствовало о налаженности (не без участия государства, надо думать) магистральных торговых путей — «гостинцев», как их называла Русская Правда.

Путь Булгар — Киев разделен восточными географами, вероятно, со времен Джейхани (ок. 900 г.) на две половины — восточную, булгарско-мордовскую, и западную, русскую. Восточная половина пути описана в полном соответствии с действительностью: «Путь в эту сторону (к славянскому пограничному городу) идет но степям (пустыням?) и бездорожным землям через ручьи и дремучие леса» (Ибн-Русте).

Едва ли здесь существовали в IX—XII вв. хорошо организованные станции; возможно, что с этим и связано редко употребляемое Идриси выражение «приблизительно 20 станций». Приблизительность (environ) вполне согласуется с безлюдностью и лесами и могла означать расчет общего расстояния по итогу времени пути.

Иное дело западная, русская, половина пути. Здесь мы вправе начать поиск «станций» среди русских городов и городков X—XII вв. Поиск следует вести в восточном направлении от единственной достоверной точки, от Киева. Первая станция приходится на верховья р. Супоя (часто бывавшее местом сбора русских войск) в 75 км от Киева; вторая — на древний город Прилук (упом. в 1084 г.) в 60 км от Супоя. Третьей станцией будет известный нам Ромен (у Идриси — «Армен»), около которого от пути Булгар — Киев ответвлялся путь на юг, к Полтаве и устью Ворсклы, где была знаменитая переправа Переволочна («Барасанса» Идриси, в двух днях пути южнее Полтавы) в 5 днях пути от Олешья в устье Днепра. Ромен отстоит от Прилука на 78 км. Четвертая станция — близ с. Межиричи, пятая — у Белогорья, где известны курганы и городище X в. (кроме местных вещей, там есть привозные из Прикамья). В 78 км от Белогорья находилась шестая станция — Обоянь. В промежутке между пятой и шестой есть огромное городище «Гочевок», служившее опорным военным пунктом этого наиболее опасного участка пути. В Гочевском городище тоже есть вещи волго-камского происхождения, а также булгарское подражание диргему34.

Восточнее Обояни в нашем распоряжении нет надежных археологических данных, но зато есть два замечательных топонимических ориентира на том же пути Киев — Булгар: в 70 км от Обояни есть село Истобное, а в 70 км от него еще одно село с таким же названием. Названия сел происходят от древнерусского «истъба», «истобка», означающего «теплое помещение», «изба», а в данном случае соответствуют понятию «теплый стан», «караван-сарай»35. Вполне вероятно, что удаленные от основных Русских земель восточные станции (№ 7—8) имели только нарицательные названия, отражавшие их основную функцию. В 70 км восточнее Истобного II, на самом краю славянских земель, восточнее Дона, на р. Воронеже находится последнее славянское городище IX—X вв. — Михайловский кордон. По своим размерам (периметр стен свыше 2 км) оно равнялось одному из крупнейших городов Волжской Булгарин — Сувару. Не это ли «первый с востока славянский город»?

Ни одним из приведенных выше сведений, извлеченных из текста Идриси, востоковеды не воспользовались.

Данными Идриси востоковеды, возможно, пренебрегали на том основании, что этот географ времен Юрия Долгорукого был хронологически отдален от эпохи древних русов IX—X вв., но труднее объяснить умолчание о «Геродоте Востока», современнике Игоря Старого, — Масуди, писавшем о русах на два столетия ранее Идриси, в 947 г., и тоже располагавшим работой Ибн-Хордадбеха и других ранних авторов.

А.П. Новосельцев в своей подборке восточных сведений (ценной рядом новых переводов) упомянул Масуди лишь попутно, в примечании о Кавказских горах36. А между тем Масуди сообщает интереснейшие сведения о южных поселениях русов на берегах «моря Найтас» (искаженное Понтос — Черное море), которое он в полном согласии с русской летописью называет «Русским морем» («никто, кроме русов, не плавает по нему, и они живут на одном из его берегов»). Русы «образуют великий народ, не покоряющийся ни царю, ни закону. Между ними находятся купцы, имеющие сношения с областью Бургар»37. Эти сведения Масуди стали уже хрестоматийными38.

В других местах своего сочинения Масуди говорит о мореплавателях, плававших в страну русов и булгар по Черному морю, и дает интереснейший перечень причерноморских народов (глава XIII) с запада на восток: булгар (Дунайская Болгария), русы, баджни и баджнак («печенеги хазарские», известные по «Худуд ал-Алем») и баджгурд (мадьяры). Русы, по Масуди, локализованы там, где русская летопись помещает уличей и тиверцев: «седяху по Дънестру и приседяху к Дунаеви», достигая Черного моря.

Русские земли непосредственно соседили с Болгарией и начинались сразу за Дунаем, в низовьях Днестра и Днепра. Эти драгоценные сведения не попали в поле зрения востоковедов39.

Б.Н. Заходер в своем «Каспийском своде» поместил такие особые темы, как шаровары у русов, брадобритие у русов, но почему-то не включил в Свод сведения о южных поселениях русов; их нет даже внутри специальной темы «Географическое расположение области русов»40. Единственное исключение, которое сделал Заходер, — это «загадочное», по его словам, сообщение о торговле одного русского племени с причерноморскими странами. Приведу этот отрывок в переводе Заходера:

Русы — «многочисленные народы, обладающие различными разрядами (Гаркави переводил: «разделяющиеся на разрозненные племена»). Среди них — некий разряд (Гаркави — племя), называемый ал-луд'аана; они наиболее многочисленны и ходят по торговым делам в страну Андалус, в Рум, в Кустантинию и к хазарам».

В толковании этого сообщения племя «лудана» понималось то как «ладожане», то как норманны, то как русское племя «уличи», «улучане». Первое следует решительно отвергнуть, так как подобное племя совершенно неизвестно источникам: нет никаких данных для того, чтобы считать ладожан «самым многочисленным племенем из русов». Кроме того, необходимо учесть, что Масуди, знавший часть западных славян, очень смутно представлял себе славян восточных41. Он не называет ни Киева, ни других восточнославянских городов. Как же он должен был опознать ладожан на берегу Черного моря, в 1500 км от их родного города?

Гипотеза о лудаана-улучанах представляется более обоснованной. Их под двумя именами (ультины и ленсенины) знает современник Масуди Константин Багрянородный, писавший в те же годы. Их знает баварский географ IX в., упоминающий у них 318 городов, что вполне согласуется с летописью: «суть гради их и до сего дьне, да то ся зваху от грек — Великая Скифь»42.

В эти географические справки следует ввести исторический момент: первоначально уличи занимали всю огромную Днепровскую луку; их северные города доходили до р. Роси, а может быть, и до Стугны (город Пересечен), невдалеке от Киева, в гуще исконных Русских земель, а на юге они жили «по Днепру оли до моря». Следовательно, они были давними обитателями северо-западного угла Черного моря.

За семь лет до написания труда Масуди, в 940 г., война уличей с наемником киевского князя варягом Свенельдом привела их к переселению в юго-западном направлении, после чего они жили «по Днестру и приседяху к Дунаеви». Именно эту новую ситуацию и отразил в 947 г. Масуди, поместив многочисленное племя лудана на Черном море, в непосредственном соседстве с Булгаром на Дунае43.

Торговые связи русов-лудана, владевших такими морскими гаванями, как устья Днепра, Днестра и частично Дуная (северный рукав), описаны Масуди достаточно подробно: Византийские земли северного и западного Причерноморья, Константинополь и южное побережье Черного моря, издавна известное под именем Анатолии («Анадолус» у Масуди). Путаница, связанная с тем, что в арабской графике сходно изображались малоазийская Анатолия и испанская Андалузия, достаточно убедительно разобрана Н.К. Нефедовой в статье «Куда ездили древние русы — в Андалузию или Анатолию?»44 Мусульманские авторы прекрасно знали Анатолию» как византийские владения в Малой Азии, и даже знали греческую этимологию этого слова: «Ан-натулус — толкование этого слова — Восток. Она самая большая румская область...» (Ибн-Хордадбех)45.

Ибн-Хаукаль сообщает о походах на землю «Ал-Андолус» таких причерноморских народов, как русы, славяне, печенеги и тюрки (мадьяры?). Вполне естественные по отношению к черноморской Анатолии, начинавшейся сразу за Босфором, подобные походы немыслимы в том случае, если речь идет об Андалузии, т. е. Омейадской Испании, для достижения которой кочевые войска печенегов и «тюрок» должны были бы проделать путь через весь континент Европы протяженностью в 4000 км. К сожалению, востоковеды (Бартольд, Минорский и др.) упорно переводят во всех случаях «Ал-Анадолус» как Испанию. Даже в таких бесспорных случаях, когда речь идет о морских окрестностях греческих Афин («Афинское побережье»), определяемых Босфором и Геллеспонтом с одной стороны и Анатолийским (Малоазиатским) берегом с другой, переводчики заменяют Анатолию Испанией46.

Наезженность русского пути в Анатолию (в смысле малоазиатского побережья Черного моря) подтверждается приведенными выше данными Идриси, который сообщает о пути из Трапезунда (в Анатолии) в «Русское море» длительностью в 5 дней.

Б.Н. Заходер, отвергая толкование «племени лудана» как ладожан, выдвигает иное, не менее фантастичное объяснение: термин «лудана», по его мнению, «есть не что иное, как испорченное обозначение евреев «ар-раданийа»47. Это мнение связано со стремлением Заходера оспорить самое раннее свидетельство о принадлежности русов к славянской этнической общности, которое мы находим у Ибн-Хордадбеха (847 г.):

«Что же касается пути купцов русов, а они принадлежат к славянам, то они вывозят меха бобров, черных лисиц и мечи из дальнейших концов Славонии к Румскому (Черному) морю...»48

Комментируя этот отрывок в своей статье 1956 г., Б.Н. Заходер пишет: «Данные о раннесредневековой европейской торговле заставляют видеть в купцах Ибн-Хордадбеха, торгующих между европейским Западом и Ближним Востоком, именно и только евреев...»49 Можно было бы разбирать мнение Б.Н. Заходера по существу и обратить внимание на то, что его слова о торговле купцов-раданитов (действительно соединявших коммерческими связями Испанию с Ближним Востоком) не имеют никакого отношения к купцам-русам, исходной точкой которых была не Франция и не арабская «Испания», где, как известно, не водятся ни бобры, ни чернобурые лисы, а «отдаленнейшие концы Славонии», о которых так подробно и со знанием дела говорил Константин Багрянородный, называя вовлеченные в торговлю с «Румом» земли Кривичей, Полочан и Дреговичей. Но, быть может, лучше вспомнить слова самого Б.Н. Заходера, писавшего по поводу этого же самого отрывка почти одновременно с только что цитированной статьей: «Только особой предвзятостью можно объяснить факт непризнания за русами Ибн-Хордадбеха русского, в подлинном смысле этого слова, происхождения»50.

Приведенные выборочно примеры с достаточной ясностью показывают, что источниковедческая часть исследований наших востоковедов (которая не может быть ограничена одной текстологией) не является безупречной. Самой слабой стороной оказывается рассмотрение средневековой географии Восточной Европы. Никто из востоковедов не предложил ни одной исторической карты, на которой данные восточных авторов были бы выражены географически и, кроме того, были бы соотнесены с той общей картиной размещения славян и их соседей в IX—XI вв., какую дают другие виды источников.

Даже В.Ф. Минорский, подробно изучавший самый «картографический» из всех восточных источников — «Худуд ал-Алем», уклонился от нанесения на карту славян, Руси, внутренних болгар и многих других народов, указанных в этом географическом обзоре51. Из всего обилия народов и племен на карту Минорским нанесены только волжские болгары, хазары и часть печенегов; из других источников заимствованы мадьяры, размещенные на этой карте не там, где их указывает описываемый им источник.

В.В. Бартольд, дополняя первый перевод «Худуд ал-Алема» (А.Г. Туманского), дал описание девяти областей в Восточной Европе (аланы, хазары, печенеги и др.). Он писал при этом: «Несмотря на шаткость этих сведений, представляется нелишним, ввиду того внимания, которым пользовалась со стороны ученых эта часть рукописи Ту майского, дать полный перевод соответствующих глав...»52 Но перевод оказался неполным — В.В. Бартольд опустил все географические координаты каждого народа, коснувшись их в другом месте в порядке субъективного комментирования текста. Система Анонима, содержащая применительно к этим народам, 41 ориентир, в переводе Бартольда исчезла, и читатели получили искаженное представление об источнике53.

Пренебрежение к конкретному географическому исследованию выразилось, как мы помним, в том, что выводы делались при полном отказе от анализа географических сведений восточных географов: «Отказываясь от определения конкретных географических названий (в «Худуд ал-Алем»), тем не менее можно заключить, что при известиях о русах речь идет о Северо-Востоке Европы»54.

По поводу этого же самого источника и тоже без какого бы то ни было историко-географического анализа Б.Н. Заходер пишет о «фантастическом повествовании о расположении области славян»55.

Востоковедами, уводившими русов на север, не рассматривались географические точки зрения информаторов, ими не было проведено расчленение информации на морскую, сухопутную и речную, не были реально рассмотрены расстояния, интересовавшие восточных купцов, выраженные в разных днях пути, в милях и фарсангах, в интервалах между станами. Не пользуясь ни географической, ни исторической картой, востоковеды считали невероятным двукратное упоминание славян как в центре Русской равнины, так и в северо-западном углу Черного моря, хотя мы знаем, что славяне действительно проживали и на Среднерусской возвышенности и на юге «оли до моря».

Все это вместе взятое приводит к тому, что у нас неизбежно появляются сомнения в источниковедческой исследованности восточных авторов, а в силу этого и в тех настойчиво повторяемых выводах о северных русах, которые предлагаются востоковедами.

Для выяснения степени убедительности (или сомнительности) этих выводов необходимо, во-первых, географо-этническое определение русов VI—XI вв. по другим видам источников, а во-вторых, детальное рассмотрение того единственного источника, безымянный автор которого дал взаимные географические координаты всех известных ему пародов Восточной Европы — «Худуд ал-Алем» (Пределы мира).

Древний, восходящий к VI в., объем Руси уже выяснен56. Это — лесостепные пространства Среднего Поднепровья — от Киевщины и р. Роси на западе до Курска (а по археологическим данным и до Воронежа) на востоке.

В какое-то время, но ранее IX в., под власть Руси попали такие союзы племен, как Древляне, Дреговичи (возможно, Волыняне?) и Полочане. Новые владения Руси, протянувшиеся широкой полосой с юга на север до Правобережья Западной Двины, как бы разрезали весь славянский мир на две части. Западная половина была известна географам лишь в своей южной приморской части (уличи, тиверцы и славяне, граничившие с Византией), а восточная (вятичи, радимичи, отчасти кривичи) просматривалась их информаторами с востока, со стороны Булгара и пути из Булгара в Киев. Именно с этим первоначальным объемом Киевской Руси (в самом начале ее превращения из союза южных восточнославянских племен в большое славянское государство) и надлежит сопоставлять синхронные этому процессу восточные источники.

Перенесение на карту владений этой ранней Киевской Руси поможет нам понять ряд отрывочных сведений восточных авторов и устранить некоторые кажущиеся противоречия.

Ядро будущей Киевской Руси занимало, как говорилось, широкую полосу плодородных лесостепных земель от верховий Роси и Южного Буга до Оскола и Дона в его среднем течении близ Воронежа. Эти земли вытянуты в широтном направлении. Присоединенные к Руси «княжения» располагались в меридиональном направлении с юга на север: земля Древлян примыкала к Руси с запада, Дреговичи располагались севернее Древлян, в бассейне Припяти; земля Полочан лежала еще севернее, в среднем течении Западной Двины. Все эти три, вошедшие в состав Руси земли плотно соприкасались друг с другом, образуя широкую сплошную полосу, расчленяющую весь славянский мир на две неравные части. На восток от этой «русской» полосы находились земли Кривичей, Радимичей и Вятичей, не входившие, судя по исследуемому отрывку летописи, в состав тогдашней Руси. Точно также на запад от «русской» полосы простирались земли части восточных славян (Дулебы, Хорваты, временно Волыняне) и все многочисленные племена западных славян.

Вот эта-то расчлененность славянства на часть западную, идущую от Черного моря (тиверцы и уличи) до Балтики, и на часть восточную, занимающую окраинное положение на Оке и Верхней Волге (вятичи и кривичи), и повлияли на некоторую неясность описаний восточных путешественников, которую мы, впрочем, теперь можем преодолеть.

В «Худуд ал-Алем» область славян обозначена так:

«Это область, к востоку от которой находятся внутренние булгары и частью русы. К югу от нее — частью море Крз (Черное) и частью Румское море».

Б.Н. Заходер напрасно назвал эту географическую характеристику славян «фантастическим повествованием»57. Здесь все на месте. Необходимо лишь учитывать, что речь идет только о западной половине рассеченного Русскими землями славянства: на востоке от них — «русские» земли полочан, дреговичей и древлян, а в степях — кочевья Внутренних болгар у Нижнего Днепра. К Черному морю подходили славянские племена уличей и тиверцев, а южнее их — балканские славяне.

Восточная половина славянства, разрезанного надвое владениями Руси, тоже освещена мусульманскими источниками — это область вятичей, «первая с востока» (Ибн-Русте и др.). Таким образом, устанавливается единство географических представлений русского летописца, заглядывавшего в прошлое своей земли на три — четыре столетия вглубь, и восточных путешественников, видевших тогдашних славян своими глазами.

Получив некоторые предварительные, но очень важные ориентиры, мы можем приступить к детальному и всестороннему анализу того замечательного источника, без упоминания которого не обходится ни одна работа о географических сведениях восточных авторов средневековья, но на который вместе с тем исследователями постоянно набрасывается тень неопределенности, компилятивности, недостоверности — «Худуд ал-Алем». До сих пор не установилось наименование этого сочинения. Нашедший рукопись А.Г. Туманский назвал ее двояко: «Книга границ мира от востока к западу» или «Пределы мира от востока к западу». В.В. Бартольд в 1930 г. обратил внимание на то, что в арабо-персидской литературе слово, переводимое как «предел», «значит не столько «граница» в смысле пограничной линии, сколько «пределы» в смысле «совокупности территории»58. Следуя Бартольду В.Ф. Минорский назвал свой монументальный труд (с предисловием Бартольда) «The Regions of the World», т. е. «Области мира». Этого названия и следует придерживаться, так как в современном русском языке слово «предел» уже утратило существовавший ранее оттенок двухмерной пространственности и сохранило только значение линейной границы, рубежа, конечности чего-либо, а в «Худуд ал-Алем» речь идет о землях, о пространствах, а не только о границах между ними.

Рукопись безымянного автора, датированная 982—983 гг., была найдена А.Г. Туманским в 1892 г. и в 1896 введена им в научный оборот59.

Несмотря на отсутствие настоящего анализа, сочинение персидского Анонима (как часто называют автора «Областей мира») стало использоваться норманистами для своих построений о русах, якобы помещаемых восточными географами на севере60.

В 1930 г. В.В. Бартольд издал фототипически персидский текст, предпослав ему обширное введение. В качестве предшественников персидского Анонима X в. Бартольд указывает Ал-Хорезми (836—847 гг.), Ибн-Хордадбеха (первая редакция 846 г.), Джейхани (начало X в.), Ибн-Русте (903 г.) и Ал-Балхи (ок. 920 г.). Бартольд не ставил вопроса о том, что автор «Худуд ал-Алем» мог пользоваться не только самими этими сочинениями, по и той предполагаемой «Анонимной запиской» IX в., к которой, по мысли ряда исследователей, восходят труды многих известных нам авторов, в том числе и Ибн-Русте61. Но Бартольд, крупнейший знаток Востока, обратил внимание на датировку сведений, использованных автором «Областей мира»: «Во всяком случае сведения Анонима не могут относиться ни к его собственной эпохе, ни даже к эпохе Джейхани». «В известиях о Средней Азии и Китае нет таких указаний на события, которые бы совершились незадолго до написания сочинения». «Сведения Анонима об Индии столь же мало относятся к X в.»62

Эти наблюдения чрезвычайно ценны, так как они противостоят огульному отнесению всех данных «Областей мира» к эпохе их составителя, к концу X в.

Очень важен еще один вывод Бартольда, сделанный им на основании одинаковой последовательности описания городов у Анонима и у других авторов, пользовавшихся более ранними источниками, как, например, Гардизи: «Сопоставление порядка названий у обоих авторов ясно показывает, что дорожники были известны Анониму»63. Этим ценным наблюдением исследователя нам еще предстоит воспользоваться в будущем.

К сожалению, В.В. Бартольд не произвел критического рассмотрения данных «Худуд ал-Алем» о Восточной Европе, сделал несколько произвольных допущений (Дон или Днепр заменил Дунаем, под «внутренними болгарами» понимал болгар дунайских) и в силу этого оказался бессилен понять истинное размещение народов, обрисованное «Областями мира». Отсюда идет его пессимистическая оценка самого источника: «компилятор... несмотря на скудость своих сведений с мнимой точностью устанавливает географическое положение стран и городов»64. Этот вывод оказался серьезной преградой на пути дальнейшего изучения данных Анонима.

В 1937 г. В.Ф. Минорский дал полный перевод «Областей мира», снабдив его обширным комментарием. Комментарий отразил большую сопоставительную работу по арабо-персидской литературе средневековья, но историко-географического анализа Минорский не предпринимал и даже (как уже говорилось выше) не нанес на карту Восточной Европы народы, размещенные здесь Анонимом65.

Размещение русов для Минорского было предрешено комплексом норманистических представлений: русы — норманны; они обитали где-то на севере, а впоследствии завоевали Киев. Из трех центров Руси два расположены на севере (по отношению к Киеву): Новгород, где викинги появились впервые, и область эрзи где-то на Оке. Мадьяры и печенеги живут на разных берегах Волги; «внутренние болгары» — это болгары на Дунае, а землю народа мирватов, живших у Черного моря, в соседстве с хазарами, Минорский отождествляет с Моравией. Печенежские горы (разделявшие русов, мадьяр и печенегов) — это будто бы Уральский хребет66. Вполне можно понять автора, что он отказывается от изображения всей этой путаницы на карте. Разбирать каждое из положений Минорского не имеет смысла, так как ни одно из них не опирается на анализ системы «Областей мира».

Однако следует напомнить, что географические допущения Минорского сильно повлияли (как мы видели) на взгляды советских востоковедов 1960—1970-х годов, искавших русов где-то далеко на севере.

Б.Н. Заходер, весьма скептически относившийся к «Худуд ал-Алем», воспринял этот источник сквозь призму Минорского и отказался от какого бы то ни было анализа его. Более того, в своем «Каспийском своде», задачей которого являлась полнота сведений, он преподнес тему о географическом размещении русов в искусственно обрубленном виде; из восьми географических ориентиров, содержащихся в «Областях мира», Б.Н. Заходер отобрал только три: соседи русов, гора между кимаками и река Рус, на которой расположены три русских города67.

Признавая, что сведения «Худуд ал-Алем» являются «единственным известным нам источником для этого рода сведений о русах», он, тем не менее, опускает пять важнейших указаний на географию русов. У него нет следующих ориентиров:

1. Нет гор, отделяющих русов от мадьяр и печенегов.

2. Нет реки Руты (?), текущей из Руси к славянам.

3. Нет русов как соседей мадьяр и печенегов.

4. Нет соприкосновения мадьяр с русами и реки, разделяющей их (в другом параграфе).

5. Нет гор, отделяющих русов от «внутренних болгар».

Умолчанием об этих географических приметах Б.Н. Заходер подготовил читателя к недоверчивому отношению к самому источнику.

Невнимательность к «Областям мира» мы видим и в работе А.П. Новосельцева: во-первых, в передаче географических координат земли славян (южное направление ошибочно заменено западным, а северное — восточным)68, а во-вторых, в неправомочных хронологических выводах из текста. Автор пишет, что отсутствие мадьяр в перечне соседей Руси говорит в пользу X в., когда венгры были уже в Паннонии, далеко от Руси. На самом же деле текст «Областей мира» совершенно четко говорит о том, что мадьяры были тогда непосредственными соседями русов и находились восточнее и южнее русов69. А это существенно меняет наши взгляды на датировку изучаемого источника, так как венгры к концу IX в. действительно уже проделали длительный путь по степям и обосновались на Дунае, юго-западнее Руси. Следовательно, география «Областей мира», если основывать ее на местоположении венгров, относится не к X в., как думает А.П. Новосельцев, а по крайней мере к середине IX в.

Как видим, рассмотрение «Худуд ал-Алем» надо начинать заново, с благодарностью используя подготовленные востоковедами переводы, но обращая большее внимание на историко-географический анализ и на систему взглядов анонимного автора.

«Области мира от востока к западу» («Худуд ал-Алем») — удивительный и уникальный источник, одиноко стоящий в арабо-персидской географической науке средневековья. По вниманию к географическим ориентирам у Анонима не было ни предшественников, ни последователей. Его сочинение было как бы приложением к карте, которая неоднократно упоминается в книге. Описанию отдельных областей предпослано общее географическое обозрение всего Старого Света (в рамках кругозора тогдашних путешественников), частично пополненное сведениями, почерпнутыми из Птолемея. Здесь рассмотрены моря и озера, реки, острова, горы, пустыни; все это соотнесено с размещением стран и народов. Поэтому, рассматривая географию того или иного народа, нельзя ограничиваться только изложением соответственного параграфа, описывающего его — дополнительные ценные сведения могут оказаться в общем вводном разделе. Приведу в качестве примера только упоминания славян во вводной части: Азовское море — крайний южный предел славян, расселенных севернее этого моря; славяне живут в северо-западном участке Причерноморья; горы, идущие в меридиональном направлении, пересекают земли славян; «Западный» (Атлантический океан) омывает (имеется в виду Балтика) земли славян70. Упомянутые сведения требуют, разумеется, в каждом случае проверки и критического рассмотрения, но их нельзя исключать из общего обзора славян, как это сделал Б.Н. Заходер.

Рассмотрение каждой отдельной области состоит из двух различных частей: географических координат области по отношению к соседним ориентирам, во-первых, и описания городов, образа правления, хозяйства и быта, во-вторых. Эта вторая описательная часть не самостоятельна, и исследователи, исходя из совпадений, давно указали возможные источники сведений Анонима: Ал-Хорезми (836—847 гг.); Муслим ал-Джарми (845 г. через труд Ибн-Хордадбеха); Ибн-Хордадбех (846 г. или 885?); Ибн-Русте (903 г.); Ибн ал-Факих (903 г.); Джейхани (922 г.); Ал-Балхи (около 920 г.)71.

Следует отметить, что даже по этим предварительным и приблизительным данным рукопись, датированная 983 г., основывается на значительно более ранних материалах середины IX — начала X в. Предельным рубежом, terminus ante quern, может служить полное отсутствие у Анонима сведений, почерпнутых из оригинального и полного новых данных о Центральной Европе сочинения Масуди, «арабского Геродота», писавшего в 943 г. У Анонима Европа дана крайне примитивно и отрывочно.

К приведенному списку возможных источников «Худуд ал-Алем» необходимо сделать очень важное примечание: большинство перечисленных авторов не столько сообщало сведения о географии своего времени, сколько использовало сочинения прежних авторов, нередко устаревшие к моменту написания почти на столетие. Исследователи предполагают, что многие труды географов X—XI вв. восходят (в отношении Восточной Европы) к «Анонимной записке», написанной на арабском языке где-то во второй половине IX в.72 Быть может, и наш персидский Аноним пользовался этим предполагаемым ранним первоисточником, а не его позднейшими пересказами? В пользу этого говорит и утверждение В.В. Бартольда (основанное на анализе хронологии восточных областей, что «во всяком случае сведения Анонима не могут относиться ни к его собственной эпохе, ни даже к эпохе Джейхани», т. е. к началу X в.73

Как только мы касаемся важнейшего для нас вопроса о датировке тех исходных материалов, которыми пользовался Аноним, мы оказываемся в очень сложном положении. Во-первых, мы не знаем, кем был человек, написавший в 983 г. рукопись для Ибн-Ахмеда, эмира Гузганской области (северо-западный Афганистан, в 5 днях пути от нашего Термеза), — ученым составителем или только переписчиком, сделавшим несколько незначительных дополнений к более раннему сочинению? Зная, что лицо, оформлявшее рукопись 983 г., являлось подданным гузганского эмира (вассала Саманидов), мы должны заинтересоваться тем, как представлен Гузган в общем географическом обзоре, т. е., как могли проявиться субъективные интересы этого лица, придававшего окончательный вид всей книге.

Оказывается, что в книге при описании Хорасана очень часто упоминается правитель Гузгана и разные мелкие князьки, подвластные ему, но специального раздела («Слово об области...») для Гузгана не выделено; однако короткая заметка о Гузгане начинается, подобно основным разделам, перечислением соседей по географическим координатам74. Это свидетельствует о том, что общая структура книги создавалась не гузганским автором 983 г. и что он сделал лишь дополнительную вставку в существовавшую ранее книгу, приравняв Гузган (в его тексте «Гузганан») к другим областям тем, что дал для него координаты соседей. Оформитель рукописи нарушил строгую систему «Худуд ал-Алема», где подобные координаты приводятся только в самом начале разделов. Единственный случай во всей книге, когда координатное описание дано дважды (в начале «Слова об области Хорасан» и внутри этого «Слова») — это описание Гузгана.

Главный вывод из этого наблюдения: гузганец, оформитель рукописи 983.г., не являлся автором или составителем книги, а был лишь ее образованным переписчиком, сделавшим несколько дополнений о своей области и своих современниках. «Персидским Анонимом» следует называть не его самого, а его неизвестного предшественника, опиравшегося на сочинения IX — начала X в. и не знавшего известнейших трудов середины X в.

Второй трудностью при подходе к датировке сочинения Анонима является подвижность всех кочевых народов, упоминаемых в книге. На протяжении IX—X вв. некоторые племена проделывали тысячеверстный путь, переселяясь на новые места. Фиксация какой-то промежуточной позиции того или иного народа может при сопоставлении с другими источниками указать на дату записи сведений и помочь в датировке данного раздела книги. Трудность заключается в том, что, зная только имя народа, мы далеко не всегда можем достоверно разместить его на карте, если не знаем точной даты источника сведений.

Третьим затруднением при датировке является общеизвестная особенность средневековых географических обзоров: на протяжении нескольких столетий авторы переписывали (с разной степенью полноты) старые сочинения, лишь изредка пополняя их отрывочными новыми данными. В результате получалось так, что в эпоху Ивана Калиты восточные читатели представляли себе Русь по материалам, собранным при Аскольде и Дире или Игоре Старом в IX—X вв.

Единственным выходом для нас является детальное рассмотрение географии «Худуд ал-Алем» с опорой на неподвижные ориентиры (моря, горы, острова, реки), после чего должны выясниться позиции кочевых народов (кипчаков, печенегов, мадьяр и др.), а, следовательно, и та или иная дата источников информации.

Уникальность «Худуд ал-Алем» состоит, как уже говорилось, в наличии точного перечисления для каждой области всех соседних ориентиров (государства, народы, моря, горы, реки) в строгой системе географических координат: сначала ориентиры с восточной стороны, затем на юге, потом на западе и, наконец, на севере. Этим перечислением ориентиров всегда начинается каждый раздел.

Ни видном другом арабо-персидском сочинении мы не знаем подобной системы. Естественнее всего думать, что эта географическая система родилась как дополнение к карте мира (существовавшей в книге), как пересказ карты, ее словесное выражение. Вслед за географическими координатами области идет в каждом разделе описательная часть, представляющая собой краткие извлечения из разных географических сочинений. Мы явно ощущаем две группы сведений для каждой области: географически-координатную и описательную. Первая, географическая, группа представляет собой вполне завершенное целое. Если исключить все описания городов, народов, хозяйства, быта, правопорядка, составляющих вторую группу сведений, то перед нами останется краткое, но поразительно стройное, подчиненное единой идее географическое рассмотрение «Областей мира».

Снова перед нами дилемма: писал ли обе группы сведений один и тот же ученый (что вполне допустимо) или же некий географ использовал существовавшее ранее словесное описание карты и дополнил его сведениями, взятыми из литературы? В том случае, если верно второе допущение о двух разновременных авторах, то нам необходимо учитывать, что объем работы первого автора («географа») остается неизвестным: в описательной части ему могли принадлежать какие-то дополнения (например, перечни городов) или краткие пояснения к своим сухим определениям соседей. На этот вопрос едва ли удастся ответить с достаточной ясностью. Но вопрос о двух авторах, о двухстепенном составлении основы «Худуд ал-Алем» может, как мне кажется, быть решен (в пользу двукратности) на основе ознакомления с порядком перечисления областей мира в самом сочинении. Дело в том, что в «Худуд ал-Алем» есть два отличных друг от друга перечня описанных в книге стран: один из них помещен в самом начале как оглавление книги, а другой — во вводной части в «Слове об областях мира» (§8)75. Сопоставление обоих перечней показывает, что различие между ними не является случайной путаницей, а, очевидно, отражает существование двух самостоятельных источников, каждого со своей последовательностью, со своей системой описания. Сущность каждой системы можно определить только после того, как мы перенесем перечни стран на карту и обозначим последовательность описания. При помощи такой карты устанавливается, что в описании областей обнаруживаются замкнутые циклы близлежащих стран, по завершении которых описание перескакивает в совершенно другой регион, и начинается новый цикл.

Так, например, один цикл заканчивался упоминанием мадьяр, а вслед за ними идет в оглавлении Хорасан, как бы открывая новый цикл, описание нового региона. Перечень нескольких ближневосточных областей завершается у южных склонов Кавказа, а затем переходит к Аравии, начиная перечисление нового средиземноморского региона. Учитывая такие географические перескоки во многие сотни километров, оба перечня можно разбить условно на отдельные регионы76.

Оглавление (и последовательность самих глав) Предисловие (§8)
1. Китай. Индия. Тибет (§ 9—11) 1. Южные обитаемые земли. Африка (§ 54—60)
2. Тюркские народы и мадьяры (§ 12—22) 2. Китай. Тибет. Индия. Синд (§ 9—11; 27)
3. Хорасан и Трансоксания (§ 23—26) 3. Хорасан и Мавераннахр (§ 23—26)
4. Западные соседи Хорасана (§ 27—36) 4. Западные соседи Хорасана. Аравия (§ 28—37)
5. Арабские страны юга (§ 37—41) 5. Арабские страны Средиземноморья (§ 39—41)
6. Византия (§42) 6. Византия (§42)
7. Славяне, Русь, Хазария и их соседи (§ 43—§3) 7. Кавказ. Крым. Хазары. Славяне (§ 43; 46—50)
8. «Южные обитаемые земли». Северо-восточная Африка (Абиссиния, Нубия, Судан) (§ 54—60)

(В тексте (§4), в разделе об островах, говорится о Малайском архипелаге)

8. Русь и ее соседи (§ 22; 44—45)
9. Тюрки Поволжья и Сибири (§ 12—21; 51—53)

Рассмотрение обоих вариантов описания еще раз убеждает нас в том, нто небольшое княжество Гузган, в котором была переписана в 983 г. книга «Областей мира», никак не проявилось в структуре книги; оно не получило самостоятельной структурной единицы, и его описание (со всеми восхвалениями правителя) находится внутри § 23.

Центром описания в «Худуд ал-Алем» является Хорасан и Трансоксания-Мавераннахр («Заречье»), земли на восток от Каспийского моря и далее за рекой Джейхун (Амударьей, древним Оксом). Эта обширная область, примерно 1500 км в поперечнике, охватывающая часть Ирана, часть Афганистана и значительные пространства Средней Азии, была для лиц, составлявших «Худуд ал-Алем», главной землей Старого Света. В Хорасане и подвластных областях описано 106 городов, а в Трансоксании — 122. Следует обратить внимание на то, что только по отношению к этой земле указываются «ворота» в другие земли страны.

Кят (столица Хорезма, эмпорий тюрок, трансоксанцев и хазар) — «ворота в гузский Туркестан».

Гургандж (Ургенч в Хорезме, древнерусский Орнач) — «ворота в Туркестан».

Буст (юг Хорасана) — «ворота в Индию».

Парван (севернее Кабула) — «ворота в Индию».

Вахан (совр. р. Вахандарья) — «ворота в Тибет».

Фергана — «ворота в землю карлуков»77.

Этими шестью воротами обширная каспийско-амударьинская область, слывшая «серединой обитаемых земель мира», была связана с необъятным тюркским миром северных степей, с Тибетом и Индией.

Описание остального мира, окружавшего эту срединную область, велось, как выяснено выше, по двум системам, различающимся не полнотой охвата, а порядком описания, его последовательностью, что касается как больших регионов (см. выше сопоставительную таблицу), так и последовательности описания областей внутри регионов.

Мир, известный составителю (или составителям) «Худуд ал-Алем», далеко не покрывает всего Старого Света. Хорошо известны: Южная и Средняя Азия, Ближний Восток. Менее подробно показаны собственно арабские земли и Северная Африка. В Азии знания географа ограничивались исключительно степной и лесостепной ландшафтной зоной; это в значительной мере относится и к Восточной Европе, где в степях и в лесостепи указано много разных племен. Византия («Рум») выделяется значительной подробностью и хорошим знанием административного деления. «Описание страны Рум, ее областей и городов» (§42) производит впечатление особого произведения, инкорпорированного в общую книгу по географии мира. Нельзя исключать того, что здесь могло быть использовано сочинение Муслима ал-Джарми (ок. 845 г.), прожившего в качестве пленника несколько лет в Византии; сочинение его было использовано Ибн-Хордадбехом.

Неясность и путаница в сведениях о Волжской Болгарии. (названной областью буртасов) и необъяснимая краткость их могут говорить о том, что исходные материалы «Областей мира» были дефектны — там, очевидно, отсутствовало описание Болгарии. Волжская Болгария в IX—X вв. была слишком прочно связана с Хорезмом, Хорасаном и Мавераннахром» чтобы среднеазиатский автор мог ограничиться такими краткими и неточными обрывками сведений, которые мы находим в § 5178.

Для нас представляет значительный источниковедческий интерес северный рубеж кругозора «Худуд ал-Алем». Если не касаться тех сведений о северных островах, которые восходят к Птолемею, то практические знания географа IX в. начинаются на западе с полуострова Бретань («последняя часть Рума на побережье Океана. Это — рынок Рума и Испании»)79.

На север от Византии (в состав которой, может быть, в память о Римской империи птолемеевских времен включено и Франкское государство) идут «Необитаемые пустыни Севера». Интересно проследить всю совокупность тех земель, дальше которых не простирались знания географа и севернее которых он упоминал лишь безлюдные пространства.

Приведу их перечень с запада на восток: Византия (§ 42); славяне (§ 43); русы (§ 44); кипчаки (§ 21); кимаки (§ 18); киргизы (§ 14). Далее на север от этих стран и народов идут необитаемые земли. Ни Германии, ни Скандинавии, ни Англии, ни финно-угорских племен лесной зоны наш источник не знает. На их месте он указал «необитаемые пустыни Севера». Даже теплое течение Гольфстрим, по его мнению, омывало полуночные пределы славян80.

Двойственность характера и порядка описания областей, заставляющая предполагать наличие двух разных источников, требует дополнительного анализа. Без специального разбора нельзя сказать, какой порядок описания (в оглавлении или же в предисловии) является первичным, а какой вторичным. Точно так же трудно решить вопрос о первичности или вторичности координатной системы и пояснительных описаний. Логично предполагать, что координатная система, образующая жесткий каркас всей книги (и отраженная в оглавлении), является первичной, а дополнительные описания, взятые из разных источников, и иной порядок перечисления областей (отраженный в предисловии) находятся в зависимости от вторичных дополнительных материалов. Такое построение легко может быть опровергнуто простым допущением, что порядок перечисления областей в предисловии вовсе не является какой-либо системой, а совершенно произволен.

Однако в нашем распоряжении есть данные, позволяющие решить спорный вопрос применительно к народам Восточной Европы.

Чему подчинен порядок описания в самой книге и в ее оглавлении? Он таков: Византия. Славяне. Русь. Внутренние болгары. Мирваты...

Автор сначала ознакомил своего читателя со странами Средиземного моря — Магрибом и Испанией, двигаясь, как принято, с востока на запад, а затем повернул назад и повел читателя с запада на восток. Славяне к северу от Византии — это западные славяне и часть южных, не вошедших в состав империи. Они действительно являлись западными соседями Руси. Русь показана как восточная соседка этих славян. Далее этот автор перемещает внимание читателя еще восточнее, описывая Внутренних болгар и мирватов; оба эти народа обитали восточнее славян, доходя до берегов Черного моря. Затем автор продолжает описывать страны далее на восток, вплоть до берегов Каспия. Система здесь налицо, но указать ее источник не представляется возможным. На чем основан порядок перечисления областей в предисловии? Византия. Сарир (Дагестан). Аланы. Хазары. Славяне. Хазарские печенеги. Мирваты. Внутренние болгары. Русь. Мадьяры...

Славяне в этом перечне помещены в окружении таких южных народов, как хазары, хазарские печенеги, мирваты и аланы. Все эти народы показаны автором как соприкасающиеся с Черным морем. Эти славяне оторваны и от Византии и от Руси. Их местоположение в гуще хазаро-мадьярских и аланских черноморско-азовских племен мы можем понять только при сопоставлении с известным рассказом Ибн-Хордадбеха о маршруте русских купцов в IX в.:

«...Что же касается русских купцов, а они суть вид славян, то они вывозят меха бобров и чернобурых лисиц и мечи из самых отдаленных (частей) страны Славян к Румскому морю, а с них (купцов) десятину взимает царь Рума. И если они хотят, то они отправляются по (Та-наису? Слово неясно) — реке Славян и проезжают проливом столицы Хазар» (и далее к Каспийскому морю).

У Ибн ал-Факиха есть дополнение:

«...затем идут по морю к Самкушу-Еврею, после чего они обращаются к Славонии. Потом они берут путь от Славянского моря, пока не приходят к Хазарскому рукаву, где владетель Хазар берет с них десятину. Затем идут к Хазарскому морю по той реке, которую называют Славянскою рекою...»81

Не вдаваясь сейчас в детали запутанной географической номенклатуры, отметим, что восточные авторы часто называли славян в связи с Азовским морем (в «Худуд ал-Алем» — это крайний предел расселения славян), Доном («река славян») и Керченским проливом. Для нас в данном случае безразлична степень соответствия географической терминологии реальной действительности — важно то, что один из самых ранних авторов, перс из Табаристана (начальник почт в Джибеле) — Ибн-Хордадбех — размещает славян в том же самом юго-восточном углу Европы, что и автор предисловия к «Худуд ал-Алем». Ведь путь русских купцов шел мимо земель мирватов, хазарских печенегов, хазар, в соседстве с которыми славяне упомянуты в предисловии.

Нигде больше Ибн-Хордадбех в своей «Книге путей и стран» не говорит о славянах. Никаких следов пользования «Областями мира» у Ибн-Хордадбеха нет. Отсюда следует вывод: автор предисловия держал в руках труд Ибн-Хордадбеха (847 или 885 г.?) или же его последователя Ибн ал-Факиха (903 г.), чем и объясняется такое необычное размещение славян только в районе Азовского моря и Волго-Донского междуречья.

В пользу знакомства автора предисловия с книгой Ибн-Хордадбеха косвенно говорит еще один факт: в перечислении областей в предисловии между Фарсом и Дайлеменом упомянута пустыня «Караскух», непосредственно соседящая с областью Джибел, подвластной в почтовом отношении Ибн-Хордадбеху. В основных разделах «Худуд ал-Алем» этой пустыни как структурной единицы нет, а в предисловии это единственная пустыня, удостоившаяся особого упоминания в перечне населенных стран82.

Таким же косвенным подтверждением знания Анонимом труда Ибн-Хордадбеха являются другие подробности, касающиеся Джебела, где Ибн-Хордадбех был начальником почт. Здесь очень подробно описаны Испагань и особенно Рей, являвшийся, по словам Анонима, резиденцией падишаха Джебела (а, следовательно, и Ибн-Хордадбеха). Указываются знаменитые люди, жившие в Рее, в том числе «астроном Фазари»83, написавший в 772 г. географический труд, в котором он определил протяженность земли славян в 300×3500 фарсангов.

Взгляд на географическое положение Джебела объясняет нам хорошее знание Ибн-Хордадбехом путей русских купцов: путь этот шел от Каспия к Рею и далее к Багдаду через всю страну Джебел. Ибн-Хордадбех должен был ежегодно видеть караваны русских купцов, шедших на верблюдах к Багдаду.

Теперь задача определения первичности или вторичности той или иной системы значительно облегчилась: порядок перечисления стран в предисловии опирался на источник типа «Книги путей и стран»; В.В. Бартольд справедливо утверждает (на основе анализа среднеазиатских разделов), что автор «Худуд ал-Алем» хорошо знал тогдашние дорожники. Однако знакомая ему и использованная им система «путей и государств» не повлияла на конструкцию книги, не изменила строгого описания по координатному принципу; она сказалась только в предисловии. Это определенно свидетельствует в пользу первичности координатной системы и вторичности использования «Книги путей и стран».

Процесс создания всей книги «Области мира» рисуется предположительно так: первоначально (не позднее середины IX в.) где-то в Хорасане или в Мавераннахре была создана подробная карта мира с большим количеством рек, горных цепей, городов и обозначением 51 «области» (государств или народов). К этой карте было составлено ее словесное описание, ссылающееся в ряде случаев на самую карту в подтверждение тех или иных положений. Описание карты велось очень разумно и систематично и было сделано, по всей вероятности, одновременно с картой и по тем же материалам, по которым составлялась сама карта. Впрочем, говорить об этом можно лишь предположительно.

Вторым этапом было пополнение описания из последующей географической литературы середины IX в.: включение извлечений из труда о Византии Муслима ал-Джарми (ок. 845 г.) и из «Книги путей и стран» Ибн-Хордадбеха (847 г.)84.

До нас дошли только поздние переработки труда Ибн-Хордадбеха, возможно, сильно сокращенные. Составитель мог пользоваться основным текстом книги джебельского почтмейстера, лучше сохраненным авторами вроде Ибн ал-Факиха.

Часть дополнений черпалась из того источника, который известен нам по сочинению Ибн-Русте (903 г.) и в более полном виде Гардизи (XI в.). Первоосновой этих географических работ была более ранняя «Анонимная записка» второй половины IX в.

Третьим этапом было пополнение рукописи гузганским автором 983 г. Оно ощущается явно только для юго-восточной части Хорасана и касается не столько географии, сколько политического положения нескольких мелких княжеств.

Разбивка текста, содержащегося внутри разделов, на указанные три этапа не может быть проведена последовательно; только в отдельных случаях удается определить исходные материалы того или иного текста. Четко выделяются только неуклонно проведенные через всю книгу перечисления соседних ориентиров каждого государства или народа, открывающие каждый особый раздел (параграф).

Высказанные выше предположения и констатации позволяют поставить вопрос об авторстве основной первичной географической части «Худуд ал-Алем».

Географическая карта мира и координатный принцип описания в сочетании с предполагаемой датой — первая половина или середина IX в. — прямо ведут нас к деятельности великого математика, астронома и географа первой половины IX в. — Абу-Джафара Мухаммеда Ибн-Мусы ал-Хорезми ал-Маджуси, имя которого сохранилось в таких современных нам математических терминах, как «алгоритм» и «логарифм», а от названия одной из его книг происходит слово «алгебра».

Ал-Хорезми работал в Багдаде в своеобразной академии, организованной халифом Ал-Мамуном и называвшейся «Домом мудрости». В правление этого халифа (813—833 гг.) семьюдесятью учеными была составлена карта мира, а около 836 г. (по другим данным 817—827 гг.) Ал-Хорезми написал «Книгу картины Земли», основанную на переработке «Географии» Клавдия Птолемея и снабженную картами. К сожалению, труд Ал-Хорезми в подлинном виде до нас не дошел, как и составленная при его участии карта мира. В 1966 г. я писал: «Можно высказать предположение, что к «Книге картины Земли» Ал-Хорезми восходит отчасти такое замечательное географическое сочинение, как «Худуд ал-Алем»... Использование в качестве основы данных Птолемея, математическая последовательность координатной системы и хронология исходных данных для политических границ (первая половина IX в.) — все это сближает «Книгу пределов мира» с «Книгой картины Земли». Возможно, что главным связующим звеном была утерянная общая карта мира, о которой мы, однако, знаем, что она была построена в системе прямоугольных координат»85. Сейчас, после более детального ознакомления с источником, следует остановиться на той же осторожной позиции: «Худуд ал-Алем» можно сближать с деятельностью Ал-Хорезми в Багдаде, с картой халифа Мамуна и «Книгой картины Земли», но приписывать труд персидского Анонима Ал-Хорезми как автору нет оснований. Мы не знаем работ Ал-Хорезми, написанных на персидском языке; кроме того, «Худуд ал-Алем» существенно отличается от «Книги картин Земли» Ал-Хорезми. Несмотря на общий географо-математический стиль, здесь значительно меньше ссылок на Птолемея, здесь отсутствует ряд понятий, имеющихся у античного географа. Так, например, у Ал-Хорезми птолемеевская Германия названа страной славян, а в «Областях мира» Германии вообще нет, но побережье «Западного океана» (Атлантического, заливом которого является Балтика) у Анонима заселено только славянами. В понимании общей картины мира Аноним в известной мере опирался на Птолемея (может быть, в переработке Ал-Хорезми), но его задача была иной — дать руководство по взаимному положению современных ему народов и государств.

Наиболее вероятно, что автор первичной географической основы «Худуд ал-Алем», создатель уникальной координатной системы географического описания — ученик или сотрудник Ал-Хорезми, возможно, принимавший участие в составлении карты мира для багдадского халифа. В самом тексте «Худуд ал-Алем» есть свидетельства знакомства автора с ученым миром Багдада:

«Эта область (Ирак) расположена около середины мира и является наиболее процветающей страной Ислама... Ее посещают коммерсанты, она многолюдна, там много богатых людей, там многочисленны ученые...»

«Багдад большой город, столица Ирака и резиденция халифа. Это — наиболее процветающий город мира и местопребывание ученых, а также очень богатых людей...»86

Известный интерес для нас представляет определение места написания «Худуд ал-Алем», той исходной точки, из которой Аноним смотрел на мир. Мне кажется, что для начального поиска в первую очередь мы должны обратить внимание на ту область, которая отмечена в тексте шестью «воротами» в мир. Автор, создавший красочную картину страны с «воротами» в Индию, Тибет и в обширные степи тюрок, должен был находиться внутри тысячеверстного пограничного круга этих ворот, обращенных на восток, на юг и на север.

Страна эта — Хорасан и Мавераннахр, ираноязычные земли Средней Азии и частично Ирана и Афганистана. Две эти Земли объединены еще и тем, что при обеих указаны «области» («худуд»), управлявшиеся вассальными князьками. Во всей книге Анонима они (области-провинции) отмечены только для Хорасана и Мавераннахра87. Обе земли описаны автором, как уже говорилось, достаточно подробно, но тональность описания различна: Хорасан показан в обычном деловом тоне, а Мавераннахр — в восторженном.

Мавераннахр «это — обширная, процветающая и очень приятная страна. Это — ворота в Туркестан и притягательное место для купцов. Люди этой страны воинственны, прекрасные стрелки из лука; они деятельно борятся за веру. Вера их чиста. В этой стране царствует справедливость и правосудие. Недра ее изобилуют золотом и серебром...»88

Центром Мавераннахра, а в какой-то мере и Хорасана, был город Бухара, тот самый город, в котором в 1892 г. стараниями А.Г. Туманского была открыта рукопись Анонима.

О Бухаре говорится и в хорасанском разделе «Худуд ал-Алем»: в Бухаре находится резиденция правителя Хорасана из династии Саманидов; он прозывается «царем Востока» и ему подчинены все владетели Хорасанской земли89. В разделе же о Мавераннахре (§25—26) Бухаре посвящена целая статья, открывающая весь обзор области:

«Бухара — обширный город, наиболее процветающий город Мавераннахра. Здесь находится резиденция царя Востока. Местность здесь увлажненная, производящая изобилие плодов и орошенная текучими водами. Люди здесь — лучники, неустанно воюющие за веру... Территория Бухары 12×12 фарсангов и вокруг всей нее построена стена, которая нигде не прерывается и окружает все слободы (ribāts) и села»90.

Кроме того, перечислено шесть городков (с кафедрами проповедников), находящихся в округе Бухары.

Аноним обычно избегал указывать дороги (чем он и отличался от авторов «книг путей»), но для Бухары он делает исключение и упоминает путь в Самарканд, на котором лежит городок Басенд91.

Реку Зеравшан, соединяющую Бухару с Самаркандом, он называет «рекою Бухары».

Знание Бухары Анонимом и даже известное пристрастие к ней налицо. В связи с этим небезынтересно вспомнить, что из Бухары происходил остроумно названный «знаменитым незнакомцем» Ал-Джейхани — визирь, собиравший путешественников и расспрашивавший их о разных странах. Он писал свои не дошедшие до нас труды в начале X в.92

Говоря о Рее, наш Аноним счел уместным напомнить о том, что там некогда проживал астроном Ал-Фазари. Говоря с неменьшей подробностью о Бухаре, он не называет имени знатного географа Ал-Джейхани. Вероятно, зная Ал-Фазари, писавшего в 772 г., Аноним не знал, еще не знал, Ал-Джейхани; это — косвенное указание на относительную датировку: Аноним составлял свой труд до появления труда Джейхани. Это не исключает того, что оба бухарских географа могли пользоваться одними и теми же более ранними материалами, а Джейхани мог знать и о «Худуд ал-Алем». Гипотеза о бухарском происхождении автора основной, первоначальной, части «Худуд ал-Алем» имеет право на существование.

Итак, схема создания рукописи 983 г. рисуется в результате сказанного в таком виде:

1. Книгу «Области мира от востока к западу» создал безымянный автор из Бухары (ученик или сотрудник Ал-Хорезми), очевидно, в первой половине IX в. Его и следует называть «Анонимом».

2. Упоминаемая в книге карта мира могла быть картой халифа Мамуна (до 833 г.) или ее копией. Нельзя исключать возможности участия Анонима в ее составлении, так как известно, что карта была результатом коллективного творчества ряда ученых первой трети IX в.

3. Географическая схема (описание карты) была пополнена сочинениями Ал-Джарми (845 г.), Ибн-Хордадбеха (847 г.) и теми недошедшими до нас материалами IX в., которыми пользовались Джейхани, Ибн-Русте и Ибн ал-Факих (все нач. X в.). Последний тезис пока не доказан.

4. Предисловие к книге оформлялось уже после пополнения ее новыми материалами. Пополнявший составитель находился под влиянием труда Ибн-Хордадбеха, что и отразилось в предисловии.

5. Книга «Области мира» была переписана в Гузгане в 983 г. и тогда была еще раз дополнена локальными гузганскими сведениями.

Вопрос о дате первоосновы труда Анонима может быть решен более основательно только после детального рассмотрения той картины размещения народов Восточной Европы, которая наряду с географией должна дать нам и хронологию, т. е. размещение подвижных народов и государственных границ на определенный исторический момент.

Для 15 народов и государств Восточной Европы Аноним дает в своей книге свыше 80 географических ориентиров, облегчающих определение их взаимного положения. Ориентиром для него служили народы, государства, моря, реки, горы. Рассмотрим их на сводной таблице (см. с. 205).

Перечисленные народы и государства по степени наших знаний о них и их географическом положении делятся на две группы. В первую группу войдут те, которых мы сравнительно точно можем разместить на карте, а во вторую — те, размещение которых для данного времени (известного нам лишь предположительно) требует особых разысканий:

Первая группа Вторая группа
Византия Внутренние болгары
Славяне Печенеги хазарские
Русь Печенеги тюркские
Аланы «Мирваты»
Хазары Мадьяры
Буртасы (в источнике Барадасы) «Внндр»
Кипчаки
Гузы

Византия. Для определения границ империи воспользуемся новейшими картами Д. Ангелова93.

Славяне. Схематическая карта славянщины в Европе с нанесенными на нее торговыми путями IX—X вв. помещена в «Малом словаре культуры древних славян»94.

«Худуд ал-Алем» Соседние ориентиры по странам света

Название народа Восток Юг Запад Север Примечания
Рум (Византия) §42 Армения Сарир Аланы

часть Сирии Средиз. море «Андалус» Западный океан необитаемые страны Севера; часть славян; «бурджаны»; часть Хозарского моря (здесь Черного моря) в состав Византии включено Франкское королевство в границах IX в.
Славяне § 43
часть Руси; Внутренние болгары часть Черного моря; часть Византии необитаемые пустыни Севера

первая область с востока — «вабнит»

Русь (русы) § 44 Печенежские горы река Rūta славяне необитаемые земли Севера
Внутренние болгары § 45 «мирваты» Черное море славяне горы русое
Мир ваты § 46 горы часть Черного моря ВННДР
часть хазарских печенегов Внутренние болгары
Печенеги хазарские Хазарские горы аланы Черное море «мирваты»
Хазары § 50 стена от гор до Каспия; море; р. Атиль Сарир горы ВННДР; барадасы
Аланы § 48 Сарир Византия хазарские печенеги;
Черное море
Мадьяры § 22 горы христианское племя ВННДР Область Руси
ВННДР (онногундуры) § 53 барадасы хазары горы мадьяры
Барадасы § 52 река Атиль хазары ВННДР печенеги (тюрки)
Буртасы (Булгар) §51 гузы река Атиль печенеги (тюрки)
Печенеги (тюрк.) § 20 гузы буртасы; барадасы Русь и мадьяры р. Rūthā

Кипчаки печенеги необитаемые земли Севера
Гузы пустыня города Мавераннахра пустыня до Хазарского моря река Атиль

Русь. Область Руси должна рассматриваться с учетом двух обстоятельств, рассмотренных выше: границы владений Руси у Дона близ Воронежа (полпути между Булгаром и Киевом), во-первых, и с учетом распространения власти Руси на ряд других славянских племенных союзов (древлян, дреговичей, полочан), во-вторых. Кроме того, должна быть учтена область Русской земли в «узком смысле»95. Соотношение территории Руси в IX в. и восточных славян показано на составленной мною карте96.

Аланы. Размещение аланских племен на северо-западе Кавказского региона не вызывает сомнений; детализация в нашем случае не нужна.

Хазары. Основная территория хазар определяется по письму царя Иосифа97. Для политических границ Хазарии в IX в. к этой области должны быть добавлены хазарские владения в Крыму и на Керченском проливе. Этнографический ареал хазар IX—X вв. (по археологическим данным) дан на карте С.А. Плетневой. Здесь же указано и расселение алан98. Хазары занимали северо-восточный угол степей Северного Кавказа, часть Дагестана и владели нижним течением Дона и Волги (до волгодонской переволоки).

Буртасы. Земля буртасов на Средней Волге может быть определена очень точно по данным Идриси. Страна буртасов была протяженностью в 15 дней пути, а дни пути рассчитаны вверх по Волге: от Итиля до Булгара — 60 дней пути, а от Итиля же до буртасов — 20 дней. День пути равен 25 км99. Южный край Буртасии лежал на правом берегу Волги, почти у волго-донской переволоки (чуть севернее ее), действительно соприкасаясь с Хазарией, а северный край включал район современного Саратова.

Перечисленные народы и государства, местоположение которых в IX—X вв. известно нам по другим источникам, дают нам более или менее надежные ориентиры для определения других народов по «Худуд ал-Алем». Но это лишь одна пятая часть всех ориентиров сводной таблицы.

Моря. Из природных ориентиров (моря, реки, горы и т. п.) только часть может быть опознана нами сразу, без изучения их. В рассмотрение должны быть включены не только кратчайшие упоминания природных ориентиров в начале каждого параграфа («Слово об области...»), но и те общие вводные разделы книги Анонима, которые предваряют рассмотрение отдельных областей: «Моря», «Острова», «Горы», «Реки», «Пустыни» (§3—7).

Начнем с наиболее ясного — с морей.

Черное море называется «морем Гурз», а в описании Византии — «Хазарским», что подтверждает мысль об особом источнике, использованном при написании раздела об области Рум (Ал-Джарми?).

Любопытная особенность: Крым нигде не обозначен как полуостров, и Черное море рассматривалось иной раз заодно с Азовским. Азовское море оценивалось то как залив, то как расширившаяся р. Дон.

При описании морей не перечисляются устья рек, впадающих в них, а при описании рек (за исключением Волги-Атиль) не указывается, куда они впадают. Это говорит о двух системах описания: морской и сухопутной, существовавших раздельно. Мы знаем, что восточные географы собирали как капитанов, так и караван-башей, расспрашивая их о дальних странах и путях. Нам необходимо учесть наличие этих двух систем, так как оно объясняет некоторые особенности источников. Волго-донской узел, например, описывается разными авторами как бы издали, без ясного представления о всей речной системе; недаром Масуди посвятил целый трактат опровержению мнения о сообщаемости Черного моря с Каспийским — его предшественников смутило наличие реального пути из одного моря в другое (о волоках на переволоке они не знали). Здесь налицо информация, полученная от мореплавателей, смутно представлявших себе географию внутри континента. В описаниях континентальных областей нас может удивить отрывочность описания рек. Нет ни одной речной системы, не указываются притоки и впадение упоминаемой реки в другую реку или в море. Эту невнимательность можно объяснить только тем, что для информаторов реки не являлись путями, что они двигались сухопутьем, пересекая реки и говоря о них лишь попутно.

Большой интерес представляет для нас «капитанское» описание народонаселения берегов Черного моря (§ 3), для которого существовало два названия: «Бонтос» («Понт») и «Гурзиан» — «Грузинское море»100. Южное побережье показано как принадлежащее Византии. Наиболее удаленной восточной областью империи показана Грузия, доходящая до побережья Черного моря, названного «морем Гурз» (§ 42). Далее, в традиционной последовательности — с востока на запад — упоминаются следующие народы, живущие на берегах Черного (и Азовского) моря:

на востоке Аланы на севере Внутренние болгары
на севере Печенеги хазарские — " — Славяне
— " — Хазары на западе Бурджане
— " — Хазары (bis) на юге Византия
— " — Мирваты

К нашим ориентирам добавляется еще целая серия народов, облегающих Черное море, непосредственно соприкасающихся с ним. Удвоение имени хазар едва ли является опиской и связано, по всей вероятности, с тем, что автор описывал карту, на которой хазары могли быть помещены дважды: как на своем основном месте, так и у Керченского пролива. Область Бурджан соответствует Болгарскому царству, описанному в составе Византии («Бурджан — провинция с областью, называемой Фракией, § 42). Отдельно описаны булгары — воинственный языческий народ, соответствующий «Задунайской Болгарии», области проживания тюрко-болгар на север от Дуная101.

Приморская область Бурджан — это жизненный центр Болгарии IX в. с такими городами, как Варна, Месемврия, Плиска и Преслав. Внутренних болгар нельзя отождествлять с болгарами балканскими, как это делают В.В. Бартольд, В.Ф. Минорский. Внутренние болгары должны находиться значительно восточнее бурджан и даже восточнее соседящих с бурджанами славян (очевидно, тиверцев и уличей между Дунаем и Днестром), т. е. восточнее Днестра102.

По мнению Анонима, к славянам имеет отношение и Западный океан, омывающий «крайние пределы земель Рума и славян до острова Туле»103.

Из этого определения нам еще раз становится ясно, что Аноним настолько плохо знал северо-западную половину Европы, что даже давним сведениям Птолемея (которыми он располагал) не мог подобрать соответствий в запасе своих географических познаний Севера. Автор повторно касается этой темы, описывая острова Северной Европы: от некоего острова Тувас, расположенного севернее Британии (Исландия?), идет течение, направляющееся «прямо к морю Мартс, расположенному, как мы уже упоминали, севернее Славян»104. В.Ф. Минорский в своем переводе дает и транскрипцию (Marts) и свое осмысление — «Maeotis», т. е. Меотида, Азовское море. Однако отождествлять какое-то северное морское пространство (пересекаемое Гольфстримом) с Азовским морем совершенно невозможно. «Море Мартс» — это «море Мрака», Северный Ледовитый океан, а не южная Меотида.

Преувеличенное представление о расселении славян до Ледовитого океана объясняется полным незнакомством бухарского географа с отдаленной от него на 3000 км северо-западной частью европейского континента. Заполнение плохо известной окраины ойкумены славянами восходит к его предполагаемому учителю — Ал-Хорезми, поместившему славян на месте Германии Птолемея, что, впрочем, отчасти опиралось на реальное расселение славян в IX в. до Эльбы.

Ошибке В.Ф. Минорского могло способствовать еще одно упоминание славян у моря со сходным названием: в описании озер Аноним пишет о том, что «Меотида («Mawts») — крайний предел славян в направлении к северу». Автор тут же добавляет, что «берега вокруг Меотиды пустынны»; это означает, что славяне обитали не у самого побережья Азовского моря, а где-то севернее него105. Исследователя смутила близость наименований «Marts» (Северный океан) и «Mawts» (Азовское море). Упоминание славян в первом случае связано с наивными представлениями о пределах заселенной земли (севернее Рума, славян и Руси — необитаемые пустыни Севера), а во-втором, с реальным размещением славян севернее Азовского моря (где-то севернее, не непосредственно у моря).

Второе упоминание славян (севернее Азовского моря) полностью совпадает с более ранним свидетельством Прокопия Кесарийского (середина VI в.): «Народы, которые живут тут (у Меотиды)... теперь зовутся утигурами. Дальше на север от них занимают земли бесчисленные племена антов»106.

Реки. Из рек, имеющих касательство к размещению народов Восточной Европы, названы следующие: Атиль, Рус, Рута (Ruta) и Рута (Rutha).

Реки в географии Анонима являются одним из сложнейших элементов, неправильная расшифровка которых ведет или к ошибочному размещению народов и городов или к признанию всех данных Анонима недостоверными и фантастическими. Поэтому анализ сведений о реках придется проводить в несколько приемов: первоначально следует рассмотреть раздел о реках в свете тех материалов, которыми мы уже располагаем в качестве ориентиров, а затем повторно обращаться к этой теме после того, как будут выясняться другие элементы географии (горы, народы и др.).

Проще всего разобраться с рекой Атиль. Это ни в коем случае не Волга в нашем современном понимании. Река Атиль начиналась в предгорьях Южного Урала, в земле гузов, и истоки ее могут быть отождествлены с современной р. Белой, называемой башкирами Ак-Идель, т. е. «Белая Волга» (старорусское «Белая Воложка»)107. Продолжением р. Атиль было нижнее течение Камы — от устья Белой до впадения Камы в Волгу. От этого места и вниз до дельты Волга называлась Ателью. Атель IX—X вв. это — Белая + часть Камы + часть Волги.

Много сложнее обстоит дело с двумя (или тремя?) реками, служившими ориентирами для локализации русов, славян, печенегов, кипчаков, мадьяр. Разноречия здесь велики. Реку Рус В.Ф. Минорский, опираясь на А.Г. Туманского, считал Верхней Волгой (хотя на ней указан Киев), а В.В. Бартольд — Доном108.

Реку Руту (существует два начертания: Rūta и Rūthā, объединяемые Минорским) Бартольд отождествляет с Дунаем, а Минорский с Окой109. Расхождения измеряются полутора тысячами километров. А.П. Новосельцев возводит реку Руту в «Худуд ал-Алем» к использованным автором птолемеевским материалам: «К Птолемею восходит рассказ об острове Туле и, наконец, очевидно, река Рута (ср. птолемеевский Рудон, Рувон)...»110

Прежде, чем приступить к ознакомлению с географическими признаками спорных рек, следует принять следующие предостережения:

1. Отрывочность сведений о реках, связанных, очевидно, с получением данных от сухопутных путешественников, лишь пересекавших реки, а не плававших по ним.

2. Одинаковость названий ряда южных рек в зоне сбора информации: Дон, Дънепр, Дънестр, Дунай. Все они содержат древний ирано-славянский корень «Дънъ» — «вода», «русло», «дно».

3. Арабская графика нередко приводит к ошибочному чтению; например, «Ибн-Даста» вместо «Ибн-Русте». Поэтому названия южнорусских рек, содержащие корень «дън» могли при переписке получить начальную букву «р». В ряде случаев востоковеды одну и ту же реку первоначальна называли «Дуной», а затем исправляли на «Руту». Подобная путаница — Дуна-Рута — могла появиться еще у средневековых переписчиков.

4. Конфигурация течения рек Днепра и Дона в их южных частях (наиболее известных восточным географам) настолько близка, что при пользовании картой их очень легко было спутать.

5. Восточные географы (судя по упоминаемым народам) лучше знали южные, степные области и очень плохо представляли себе лесную зону.

Путаница у современных нам ученых, возможно, основана на том, что сам Аноним кое-что спутал в своих сообщениях.

Рассмотрим все сведения о реках Рус и Рута.

Река Рус (§6). Для удобства анализа текст придется разбить на две части: А и Б.

А «Есть еще река Рус, вытекающая из глубины земли Славян и текущая в восточном направлении вплоть до границы русов. Затем она проходит по пределам Уртаб, Салаб и Куйафа, которые являются городами русов».

Б (и течет) «по пределам Кипчак. Затем она меняет направление и течет в южном направлении к пределам Печенегов и впадает в реку Атиль»111.

Разделение на две части обусловлено тем, что в этом описании явно соединены сведения о двух разных реках: на реке из части А стоит Киев и два неизвестных нам пока русских города. Река части Б близка к Волге-Атиль, и автор полагает, что она даже сама впадает в Волгу. Такой единой реки, которая протекала бы по Киевщине и вместе с тем была бы настолько близка к Волге, что можно было причислить ее к притокам Волги, в природе пет. Есть Днепр, на котором стоит Киев и есть Дон, сближающийся с Волгой именно тогда, когда он «течет в южном направлении». Давняя, наезженная переправа из Дона в Волгу (по малым речкам и волокам) могла создать у географа, собиравшего сведения от купцов, неточное представление о впадении реки Рус в Атиль.

Применительно к части Б В.В. Бартольд был прав, связывая реку рус с Доном.

Река Рута (§44). К югу от обширной области Руси находится р. Рута. Большой рекой, протекающей южнее Руси, являлся Днепр. Ничто не препятствует отождествлению реки Руты с рекою Рус-а, т. е. с Днепром. Единственное возражение — различие написания.

Река Рута (§ 6). В.Ф. Минорский транскрибирует: Rūtā (?) и ставит вопросительный знак.

«Другая река Рута, которая течет от горы, расположенной на пограничье между Печенегами, Мадьярами и Русью. Потом она входит в пределы Руси и течет к Славянам. Затем достигает города Хурдаба, принадлежащего славянам, и используется на их поля и луга»112.

Река Рута (§ 20). В.Ф. Минорский транскрибирует Rūthā и объединяет с наименованием Rūtā. Эта река упоминается как расположенная на север от печенегов, живших тогда между этой рекой и барадасами и булгарами. Западными соседями печенегов были русы и мадьяры; восточными — заволжские гузы.

Исходя из взаимного положения народов (см. сводную таблицу), обе последних Руты должны находиться восточнее (§ 6) и северо-восточнее (§ 20) Руси. Близость к печенегам совершенно исключает западных славян, с которыми так часто любят связывать город Хурдаб (например, отождествляя его с Краковом).

В том случае, если Ruta и Rutha действительно обозначают одну и ту же реку (возможно разные источники информации), она, эта река, должна начинаться где-то восточнее Руси и течь к славянам (к той части славянства, которая находилась восточнее русского массива) с юга на северо-восток. Предположительно можно назвать Оку. Мнение о том, что Рута — Ока, было высказано В.Ф. Минорским, но на основании только одного соображения, что она должна отделять русов от печенегов, а русы, по его мнению, располагались где-то севернее Оки, на Верхней Волге113. Другие сведения о реке Руте, противоречащие северной локализации русов, В.Ф. Минорским во внимание не приняты. Более того, признание Руты нашей Окой находится в непримиримом противоречии с тезисом самого Минорского, утверждающего, что «гора Печенегов» — это Урал114. Ока, как известно, вытекает не из Уральских гор, а из сердцевины Среднерусской возвышенности. Отказываясь от Минорского, как от союзника в поисках географических аргументов, я с доверием воспринимаю его утверждение, что слово «Ruta» могло быть искаженным Ūkā — Ока115.

Информаторы Анонима знали истоки Оки, близкие к самому восточному краю земли Руси (у Воронежа), и верховья этой реки, проходившие по Славянской земле вятичей, где находился до сих пор не отысканный вятический город Корьдно. Не это ли Хордаб (Хурдаб) восточных авторов?

Кончилась эта река (или точнее сведения о ней) чисто по восточному: она будто бы растекалась на славянские поля и луга, чего, конечно, в реальной жизни не было. Возможно, что знания географов обрывались на огромной Мещерской низменности, пустынной, незаселенной славянами.

Рута § 20 (Rutha) могла быть нижним течением Оки, к которому сравнительно близко подходила лесостепь, пригодная для кочевий печенегов. Истоки правых, южных, притоков Оки (Цны, Мокши) начинались в этой лесостепи. Ока могла быть указана как северный ориентир для земли печенегов — ведь печенеги, по Анониму, жили не на берегу Оки (там были леса), а просто южнее ее.

Река Рута (§ 6 и 20) по своему географическому положению совершенно иная, чем Рута § 44, текущая южнее Руси.

К сожалению, этими фрагментами исчерпываются сведения о реках Восточной Европы. Как видим, они не столько ориентиры, сколько объекты поиска, и для проверки правильности выводов требуют соотнесения их с другими данными.

Горы. Наибольшую трудность для расшифровки представляют подробные описания гор в книге «Областей мира». Автор с равным вниманием относится как к настоящим горным хребтам, вроде Тавра или Кавказа, так и к каким-то горам на равнинных местах, где нет заметных возвышений. Это обстоятельство позволяло исследователям пренебрегать его детальными указаниями на направление «гор» и на их соседство с теми или иными народами и объявлять все это стремлением к мнимой точности.

Данные раздела о горах (§ 5) сопоставлялись с привычной для нас географической картой Восточной Европы, и отсутствие на ней горных хребтов, кроме Карпат и Урала, заставляло обращаться к этим отдаленным, но настоящим горам116. В соединении с пристрастием исследователей к Верхней Волге и Дунаю такое вовлечение в поиск окраинных хребтов чудовищно искажало суть географии Анонима.

Однако горы как устойчивые географические ориентиры слишком часто упоминаются автором «Худуд ал-Алем», чтобы мы могли пренебречь ими: помимо общей системы «гор» Русской равнины в специальном разделе, они, кроме того, вплетены в текст описания многих областей, включены в основную координатную сетку автора.

«Горы» упоминаются при определении местоположения таких степных равнинных народов, как внутренние болгары, венендеры (онногундуры), мадьяры и печенеги. Указаны они и севернее, определяя границы Руси. Самое удивительное это то, что какая-то весьма протяженная цепь «гор» описана как пересекающая всю землю славян с юга на север, через всю Русскую равнину.

Прежде чем согласиться с определением этих равнинных «гор» как мифических или фантастических, предпримем все же попытку их истолкования. Что могло быть принято средневековыми путешественниками или географами за горы в условиях степей или лесостепной равнины? На Русской равнине имеется целый ряд возвышенностей (Среднерусская, Донецкая, Восточно-Подольская и др.). Они приближенно соответствуют тому, что сообщает Аноним, но эти возвышенности очень расплывчаты, подъем настолько отлогий и незаметный, что только на инструментальной гипосометрической карте мы теперь можем уловить условные их рубежи. Глаз же древнего путешественника не мог определить в единой ландшафтной зоне начало неприметного подъема, растянувшегося на сотни километров.

Следует думать, что единственной приметой равнинного рельефа могли быть только водоразделы. Водоразделы были хорошо ощутимы степными наездниками, преодолевавшими значительные расстояния. Реки и речки стекали в разные стороны от водоразделов, отделявших одну речную систему от другой. Сами водораздельные линии всегда использовались как наиболее удобные дороги в степи: здесь не было ни оврагов, ни переправ, ни крутых спусков и подъемов. Такие наезженные шляхи XVI—XVII вв., как Изюмский и Муравский, шли именно по водоразделам. Даже современные железнодорожные магистрали зачастую придерживаются больших водоразделов. Для определения водоразделов нужна не столько гипсометрическая, сколько гидрографическая карта большей степени подробности. Возьмем карту Восточной Европы, на которой показано более 2000 рек и речек. На интересующем нас пространстве между Днепром, Волгой и Кавказом мы сможем насчитать всего лишь около десятка крупных водораздельных линий от 300 до 900 км протяженностью. Они вполне сопоставимы с теми «горами», которые так подробно (и на первый взгляд запутанно) описаны в «Худуд ал-Алем».

Перечислим основные водоразделы, начав, как и Аноним, с юга:

1. Кавказские хребты.

2. Водораздел Ставропольской возвышенности между притоками Маныча и Азовского моря. Идет от Кавказа прямо на север до Дона. Длина около 300 км.

3. Донецкий кряж. Водораздел идет в широтном направлении. Длина 400 км.

4. Водораздел Днепра и Южного Буга; идет тоже в широтном направлении. Протяженность свыше 600 км.

5. Самый крупный водораздел Восточной Европы, составляющий стержень Среднерусской возвышенности, тянется от Донецкого кряжа в меридиональном направлении на север, примерно до Тулы и Рязани. Длина около 900 км. Разделяет бассейны Дона, Днепра и Оки. У истоков Оки от него ответвляется на северо-запад, в «Брынские леса» водораздел Десны и Оки.

6. Водораздел Северского Донца и Дона. Длина около 600 км.

7. Водораздел Дона и Средней Волги и Суры. Проходит между бассейнами Хопра, Вороны и Суры, окаймляя с севера и запада степное пространство между Волгой (от Саратова до Волгограда) и Средним Доном. Длина свыше 600 км.

8. Стержень Приволжской возвышенности. Идет от Самарской Луки, вниз, вдоль Волги до Волгограда, продолжаясь до Ергеней. Длина от Луки до волго-донской переволоки около 600 км117.

Составив карту водоразделов («гор на ровном месте»), мы можем приступить к анализу сведений Анонима о горах Восточной Европы (§ 5). Проследив с юга на север хребты Тавра и Южного Кавказа и доведя обзор до Каспийского моря, автор описывает главный Кавказский хребет (Большой Кавказ) и переходит к возвышенностям Северного Кавказа. Для удобства отдельные части обозначим буквами.

А «Затем они меняют свое направление и поворачивают к западу (от Каспия), проходя между Сариром и Хазарией и достигая начала пределов Алан.

Б Потом они идут в северном направлении вплоть до края Хазарии.

В Затем они направляются к области Печенегов Хазарских и отделяют Внутренних болгар от Руси вплоть до границы Славян.

Г Кроме того, они имеют и северное направление, проходя через (область) Славян и достигая города славян, который называется Хурдаб, после которого они доходят до края земли Славян и там кончаются»118.

Д И еще есть незначительная гора между крайними пределами Руси и началом пределов Кимаков. Ее длина — 5 дней пути»119.

Помимо раздела, специально посвященного горам (и водоразделам), в книге «Областей мира» есть целый ряд упоминаний о горах в связи с описанием отдельных областей и народов. Они особенно ценны для нас. Сохраню последовательность буквенных обозначений.

Е «Хазарские горы» на восток от печенегов хазарских, которые здесь пасут свои стада (§ 47). Эти же горы (но без прилагательного) упомянуты как западная граница хазар (§ 50).

Ж «Венендерские горы» расположены на север и северо-восток от народа мирватов (§ 46). Имя свое они получили от народа венендеров, живущего восточнее этих гор.

3 «Русские горы» отделяют степные племена внутренних болгар от Руси (§ 45).

И «Печенежские горы» находятся за восточными рубежами Руси (§44).

К Река Рута (предполагается Ока, § 6) вытекает из гор, расположенных на границе печенегов, мадьяр и русов.

Теперь нам надлежит рассмотреть совместно общее описание «гор» Восточной Европы у Анонима (§5), упоминания им названий гор в описаниях областей (§ 44—47) и карту водоразделов южной половины Восточной Европы.

Фрагмент А говорит о Большом Кавказе, о самом северном из кавказских хребтов, обращенном к алано-хазарским степям Северного Кавказа.

Фрагмент Б описывает горы, идущие в северном направлении перпендикулярно Кавказу. Это — единственная на Северном Кавказе Ставропольская возвышенность, водораздельный стержень которой окаймляет западную окрайну собственно хазарской земли и направляется к краю Хазарии, к хазарскому Семикаракорскому городищу напротив устья Северского Донца. Этот водораздел (в перечне он помещен под № 2) уверенно можно отождествить с «Хазарскими горами» фрагмента Е.

Горы фрагмента В проходят по земле хазарских печенегов, кочевавших западнее хазар (западнее «Хазарских гор») и находившихся на берегу моря (Азовского). Единственные «горы», находящиеся в этой ситуации — Донецкий кряж (в перечне под № 3), водораздельный стержень которого описывает дугу над северо-восточным углом Азовского моря, начинаясь невдалеке от северного конца Хазарских гор (их разделяет только Дон).

Направление гор во фрагменте В не указано, но, судя по тому, что в соседнем фрагменте Г говорится о том, что в дальнейшем горы принимают снова северное направление (такое же, как Хазарские), следует думать, что направление гор фрагмента В — не северное. Аноним в своих описаниях следует всегда принципу, обозначенному в самом заглавии его книги: «Области мира от востока к западу». Применен этот принцип и здесь: после приазовских «гор» поставлены «горы», отделяющие внутренних болгар от русов. Первые, как мы уже знаем, занимали причерноморские степи на меридианах Днепра, западнее уличей и тиверцев, а русы располагались севернее их в Среднем Поднепровье. Следовательно, горы, разделяющие эти два народа, должны идти «от востока к западу». Если бы мы не прибегали к помощи водоразделов, то нам было бы очень трудно определить местоположение этих «гор». Авратынская (Волынско-Подольская) возвышенность слишком обширна и целиком расположена на славянской территории, не разграничивая славян и кочевников. Но если мы взглянем на карту крупнейших водоразделов, то увидим шестисоткилометровый водораздел (в перечне под № 4), тянущийся от днепровских порогов на запад вдоль Днепра и далее до бассейна Вислы. В своей восточной части этот водораздел действительно отделял русское лесостепное Поднепровье (с бассейном Роси) от степных пространств Нижнего Днепра, занятых в то время кочевьями болгар.

Та же самая карта только что рассмотренных водоразделов объясняет нам и главное, без четких цезур, описание «гор» во фрагментах Б и В.

На карте три водораздела («Хазарские годы», Донецкое плоскогорье и днепровско-волынский водораздел) образуют почти сплошную изогнутую линию, идущую сперва на север (что отмечено в тексте), а затем поворачивающую на запад. В этой линии есть два разрыва, произведенные большими реками, впадающими в море, — Доном и Днепром. Эти разрывы расчленяют общую цепь на три отдельных звена. Описание трех водоразделов как единой цепи вполне объяснимо, если автор вел его, руководствуясь картой, где условно нарисованные цепочки треугольников могли близко соприкасаться друг с другом.

Первое звено этой цепи водоразделов — уже определенные нами «Хазарские горы».

Среднее звено — приазовские «горы» (Донецкий кряж). Из описания географических ориентиров народов этого района (см. выше сводную таблицу) явствует, что горы здесь упоминаются неоднократно. Северные соседи хазар — венендеры — располагались восточнее гор. Приморские мирваты, западные соседи хазарских печенегов и юго-восточные соседи части внутренних болгар, находились юго-западнее гор, названных «Венендерскими».

Строго соблюдая все координаты Анонима, мы получаем следующее положение гор среди народов Приазовья:

на северо-запад часть внутренних болгар ГОРЫ на северо-восток венендеры
МИРВАТЫ на юго-запад на юго-восток
от «Венендерских гор» хазарские печенеги

Теперь мы уверенно можем отождествить водораздел Донецкого плоскогорья с «Венендерскими горами» (см. Ж).

Западная ветвь «гор», отделяющая русов от внутренних болгар, легко определяется как «Русские горы». Так они названы в § 45, где указано их расположение на север от этих болгар.

Большой интерес для нас представляют «горы», описанные в фрагменте Г. Они даны как бы в одном комплексе с предыдущей цепью из трех звеньев, как ее ответвление в северном направлении. Горы северного направления должны быть, разумеется, перпендикулярны горам западного направления, и перпендикуляр восстанавливался не обязательно ка на запад, и «Хазарских гор», идущих на север (ситуация точно такая, как с «Венендерско-Русскими горами»); перпендикуляр отходил от Кав- в крайней точке: как мы видели на примере Кавказа, описанного с востоказа на одной трети расстояния от конца Кавказского хребта.

Взгляд на карту водоразделов помогает нам сразу определить искомые «горы». Это — огромный водораздел Дона, Днепра и Оки, идущий от «Венендерских гор» в северном направлении почти на 900 км (в перечне под № 5). У истоков Оки этот водораздел раздваивается — от него отходит северо-западная ветвь, расположенная в густых и пустынных лесах. Едва ли мы должны принимать ее во внимание, так как ее местоположение находилось за пределами кругозора восточного географа. Иное дело основной среднерусский водораздел, завершающийся в. знакомой ему земле Вятичей. Основной водораздел идет далее по правобережью Оки, окаймляя лесостепную зону с севера. Он действительно пересекает всю землю славян от самых южных рубежей до глубины земли вятичей на Средней Оке. Водораздел упирается в правый берег Оки, за которым действительно нет уже славянских поселений, а лежит пустынная Мещерская низменность, заселенная тогда редким финно-угорским населением. Условно (потому что он никак не назван в «Худуд ал-Алем») этот водораздел можно назвать «Славянскими горами». Он является стержнем Среднерусской возвышенности. Другого водораздела северного направления, который проходил бы через всю славянскую землю, нет.

Вступает в дело и взаимная проверка: было предположено, что славянский город Хурдаб находится где-то на Оке. Северный конец водораздела «Славянские горы» на протяжении более 300 км идет вдоль правого берега верхнего и среднего течения Оки. Где-то здесь, почти в конце этих гор, вторично упомянут славянский город Хурдаб, миновав который горы вскоре кончаются. Эти два упоминания Хурдаба в разделе о реках и в разделе о горах взаимно подкрепляют друг друга: «Славянские горы» доходят до бассейна Оки, тянутся вдоль них три сотни километров и заканчиваются у правого берега реки близ современной Рязани.

В этом пространстве между Окой и «Славянскими горами» и следует искать город Хурдаб, столицу одного из славянских князей.

Все очерченное пространство, судя по археологическим данным, было заселено племенами вятичей («Вабнит» Анонима), и это дает нам безусловное право сближать город Хурдаб (Хордаб) с городом Корьдном, куда Владимир Мономах направил свой поход против вятического князя Ходоты120 (подробнее см. ниже).

Хорошее знание информаторами Анонима протяженности «гор», идущих через всю славянскую землю, быть может, связано с тем, что этот необычайно длинный водораздел являлся единственной сухопутной дорогой из степного юга в лесной вятический север. Позднее именно по этому водоразделу пролегала знаменитая Муравская дорога, которой с юга на север «лазали» татарские отряды, а с севера на юг ездили русские купцы в Крым. С подробнейшего перечисления всех деталей Муравской дороги начиналось описание одного из важнейших путей в «Книге Большому Чертежу»121. Путь на юг шел от Москвы к Серпухову и далее к Туле, «близ которой начиналась «дорога Муравский шлях». Далее перечислялось множество речек и речонок, которые текли от Муравского водораздела то на запад к Оке (а южнее — к Днепру), то на восток к Дону и Донцу. В «Книге Большому Чертежу» много раз говорится о том, что дорога идет по верховьям рек. Муравская дорога XVI—XVII вв. дает нам полное представление о «горах, идущих в северном направлении» от Волчьих вод Приазовья (находящихся близ «Венендерских гор») на юге до северного конца водораздела за Тулой, близ Серпухова. Только в одном месте Муравская дорога отступила от водораздельного принципа: р. Сосну не обходили, а пересекали, переправлялись под Ливнами, где есть с. Русский Брод. Это значительно выпрямляло путь122.

Муравский шлях описан в «Книге Большому Чертежу» до мельчайших подробностей, что свидетельствует о его наезженности в XVI в. О более раннем времени у нас нет прямых данных, но довольно много косвенных. Прежде всего, это большое количество кладов арабских монет (и вещей) VIII—IX вв. на северном конце этого водораздельного пути на правом берегу Оки. Едва ли сами восточные купцы рисковали забираться в край вятичей, «живших в лесе зверинским образом». Скорее всего это результат связей Вятической знати с Итилем, осуществлявшихся по Дону и низовьям Волги. Обратный путь вятических «гостей», освобожденных от тяжелого груза (мед, воск, меха), мог идти не вверх, вдоль Дона, что затруднялось сильной пересеченностью его берегов, а значительно более удобным магистральным «гостинцем» по водоразделу.

Кстати, слово «гостинец» («большак»), известное нам по Русской Правде, отражено в топонимике Муравской дороги: село на водоразделе между Ворсклой и Донцом называется Гостищевым, а речка близ него — Гостинец123.

То обстоятельство, что южный отрезок этого гигантского «гостинца» начинался в Приазовье, может быть, объясняет нам частые упоминания славян в связи с Азовским морем и Нижним Доном у восточных авторов. Хорошее и точное знание ими всего протяжения водораздельной сухопутной магистрали тоже свидетельствует в пользу существования этого пути в IX—X вв. Впрочем, к этим гипотетическим соображениям нам придется вернуться при сведении воедино данных Анонима и Ибн-Русте.

Особый раздел сведений Анонима представляют разбросанные в разных местах его книги сообщения о горах на границах Руси. С одними такими «горами» мы уже познакомились. Это — водораздел южнее Среднего Поднепровья, определявший юго-юго-западную границу Киевской Руси, южнее которой кочевали внутренние болгары.

Второй раз пограничные с Русью горы названы «Печенежскими горами», определяющими восточный рубеж Руси (см. в перечне гор под буквой И).

Поиск «Печенежских гор» затрудняется тем, что печенежские племена находились в состоянии интенсивного движения, результатом чего был захват в эпоху создания «Худуд ал-Алем» частью племен берегов Азовского моря и Прикубанья. Как далеко отстояли материнские племена от этих выселенцев, мы не знаем. В самых общих чертах Печенегия обрисована Анонимом так: она расположена западнее гузов, севернее буртасов и восточнее мадьяр и русов. На север от них протекает р. Рута (в данном случае предположительно Нижняя Ока).

В разделе о реках (§6) говорится, что р. Атиль после того, как она поворачивает на юг (т. е. тогда, когда она становится нашей Волгой), «течет между тюркскими печенегами и буртасами». Буртасы жили на правом берегу Волги (которая была их восточной границей), севернее хазар (§ 52). Севернее буртасов указаны печенеги. Соединяя эти разрозненные сведения, мы получаем местожительство печенегов на обоих берегах Волги. На левом берегу они жили где-то южнее Самарской Луки, напротив правобережных буртасов (Волга протекала между ними), где печенеги соприкасались с гузами, а на правом — западнее сызраньско-саратовского течения Волги, в обширном пространстве, орошаемом Хопром, Медведицей и их многочисленными притоками, подходя к Среднему Дону.

«Горы» (водоразделы) здесь идут в двух направлениях. Один значительный водораздел идет через всю Приволжскую возвышенность вдоль правого берега Волги (в перечне под № 8). Он очень удален от границ Руси и, кроме того, его едва ли могли обозначать именем печенегов, так как большая часть его идет по буртасской, а не печенежской земле.

Основным водоразделом восточнее Дона был тот, который помещен в перечне под № 7. Он разделяет воды Дона и Волги (включая Оку и Суру) и широкой дугой окаймляет саратовско-хоперские степи. На первый взгляд этот задонский водораздел кажется слишком далеко отстоящим от основной территории Киевской Руси. Однако мы не должны забывать о том, как восточные географы, часто смотревшие на Русскую равнину со стороны Волги, Волжской Болгарии, определяли восточный предел Руси. Речь идет о рассмотренном выше измерении пути из Булгара в Киев, пути, пересекавшего интересующий нас задонский водораздел («Печенежские горы»)124.

При сравнении данных мы получаем чрезвычайно интересный и важный для нас результат, являющийся, кроме того, и проверкой высказанных предположений:

Киев — Булгар — 20 станций 1400 км.

Киев — восточная граница Руси — 10 станций 700 км.

Киев — задонский водораздел № 7 («Печенежские горы») 740—750 км.

Географический ориентир Анонима, определявший восточную сторону Руси, отстоял от ее восточной государственной границы всего лишь на один — полтора дня пути! Большей точности мы желать не можем.

Точность наблюдений и записей важна для нас и в другом отношении: восточные путешественники-информаторы обнаруживают отличное знание узловых точек на пути Булгар — Киев. В данном случае это проявилось в знании водораздела, пересекающего названный путь, а при описании рек — пересечения пути Доном (река Рус или Дуна).

Русы и печенеги еще раз оказываются ориентирами для неких гор в разделе, посвященном рекам (§6).

Река Рута «течет из гор, расположенных на пограничье печенегов, мадьяр и русов». Мадьяры в момент получения информации, записанной Анонимом, жили юго-восточнее Руси и юго-западнее печенегов (§ 22). Исходя из того, что нам пока известно, мадьяры должны были кочевать где-то на запад от Дона, южнее лесостепной зоны и восточнее Поднепровья, занятого в степной части внутренними болгарами.

На этом неопределенном пространстве есть только один значительный водораздел (№ 6) — он разграничивает бассейны Дона и Северского Донца. Протяженность его около 600 км, направление — северо-западное. Его северная часть идет по сердцевине Среднерусской возвышенности, что и объясняет нам указание на реку, вытекающую из этих «гор», — Ока действительно течет из той же сердцевины Среднерусской возвышенности.

Каким образом этот водораздел мог разделять упомянутые народы? Печенеги могли подходить к этим «горам» юго-западным краем своих кочевий на левом берегу Дона в степных низовьях Хопра и Медведицы (едва ли они находились на правом берегу Дона). На западном склоне доно-донецкого водораздела должна была находиться обширная страна мадьяр.

Поворот водораздела на северо-запад, к среднему течению Оскола, должен был разграничивать мадьяр и русов. На юго-запад от водораздела лежали степные пространства, удобные для кочевников-мадьяр. Северный гребень водораздела входил в лесную зону, а на северо-восток от него находился многократно упомянутый выше пункт пересечения булгарско-киевского пути границей Русского государства и «Печенежскими горами».

Таким образом, доно-донецкий водораздел отделял мадьяр от печенегов и частично отделял мадьяр от восточной окраины Руси, находившейся на северо-восток от них, примерно в двух днях пути от «гор».

Близость места схождения трех народов к той точке на булгарско-киевском пути, которая являлась (при движении с востока, от Волги к Киеву) началом как Руси, так и земли вятичей, заставляет нас внимательнее отнестись к этому порубежью, которое условно, для удобства пользования, можно назвать «воронежским узлом». Особенности его таковы:

1. Здесь середина сухопутной дороги Булгар — Киев (проходившей примерно на один день пути южнее Воронежа).

2. Крайние восточные поселения славян (по археологическим данным).

3. Восточная граница государства Руси.

4. «Первый с востока славянский город «Вантит» (может быть, Михайловский кордон?).

5. Река Дон (Дуна — Руса), вытекая из земли вятичей, пересекает сухопутную дорогу Булгар — Киев.

6. На расстоянии двух с половиной дней пути на восток от Дона путь Булгар — Киев пересекался с водоразделом «Печенежские горы».

7. На расстоянии двух дней пути на запад от Дона путь Булгар — Киев пересекал «горы, разделяющие печенегов, мадьяр и русов» (доно-донецкий водораздел).

По количеству разнообразных признаков (физико-географических, археологических и исторических) «воронежский узел» является очень надежной опорной точкой для различных расчетов.

Возможно, что полученные нами материалы позволят с большей результативностью рассмотреть важное сообщение Гардизи о расстояниях от земли славян до печенегов и мадьяр, толкуемое в литературе весьма произвольно.

Мадьяры «постоянно нападают на славян. И от мадьяр до славян — два дня пути...

И на крайних пределах славянских есть город, называемый Вантит...

И между печенегами и славянами — два дня пути по бездорожью. Это путь через источники и очень лесистую местность»125.

От нашей условной точки отсчета (пересечение Дона и пути Булгар — Киев) до доно-донецкого водораздела, за которым находились мадьяры, ровно два дня пути (70 км). От этой же точки до «Печенежских гор» — три дня пути, и путь этот действительно изобилует мелкими речками (верховья притоков Битюга) и лесами, остатки которых существуют и до наших дней (лесной массив по Битюгу у с. Хренового). Никаких торговых путей в этом направлении мы не знаем, чем и объясняется «бездорожье».

Вполне вероятно, что тот ранний географический источник, которым пользовался Гардизи, содержал дорожники126 и, описывая магистральный путь в Киев, информатор дал отсчет от этого пути как в сторону мадьяр, так и в сторону печенегов. Сведения информатора, как мы видели, были предельно точны.

Контроверза заключается в том, что у другого автора, пользовавшегося, судя по всему, теми же ранними источниками, что и Гардизи, — у Ибн-Русте указано другое расстояние до печенегов:

«И между странами печенегов и славян расстояние в 10 дней пути»127.

Вполне возможно, что в обоих случаях мы имеем дело с неполным использованием раннего источника обоими авторами. Гардизи первоначально упомянул крайний пункт славянской земли, а после этого указал расстояние (вероятнее всего, от этого крайнего пункта на Дону) до ближайших «Печенежских гор». Оно было указано точно.

У Ибн-Русте же речь идет о расстоянии между странами. В этом случае основная земля вятичей и степные кочевья печенегов в волго-донском углу действительно разделены пространством в 300—400 кв. км, равным, приблизительно, 10 дням пути.

«Воронежский узел» был, судя по всем приведенным данным, важным жизненным пунктом как перекресток водного пути (Доном и Волгой) в Итиль и сухопутного «гостинца», ведшего в Киев. В силу этого он был и важным ориентиром для восточных географов.

Последнее упоминание гор в связи с русами (фрагмент Д) относится к какой-то отдаленной и небольшой возвышенности, географическое положение которой определено очень странно: «между крайними пределами Руси и началом предела кимаков», живших восточнее Аральского моря. По самым скромным подсчетам этот интервал между Русью и кимаками (если брать за точку отсчета «воронежский узел») занимает около 1500 км, и неясно, почему Аноним не использовал в качестве ориентира Волгу-Атиль, находящуюся как раз между Русью и отдаленными кимаками. Возможно, что это Связано с предположенной мною дефектностью карты или исходного текста, где не оказалось части Волги, а Волжская Болгария и страна буртасов были подпорчены. Исходя из того, что в качестве одного из ориентиров была указана Русь, загадочные горы следует искать где-то ближе к ее «крайним пределам». Известная нам Приволжская возвышенность (в перечне № 8) по своей протяженности никак не подходит под определение «небольшой». Это единственный крупный водораздел, который не пригодился нам при рассмотрении «гор» персидского Анонима. Возможно, что Аноним подразумевал небольшой водораздел (восточнее рубежа Руси) между притоками Хопра и Медведицы. Он тянется в меридиональном направлении примерно на 200—250 км, что очень близко к указанному автором протяжению этих небольших гор в пять дней пути (175—200 км). Знакомство восточного географа с этим незначительным водоразделом объяснимо тем, что эти «горы» находятся близ волго-донской переправы, столь важной для купеческих экспедиций того времени.

Быть может, следует высказать еще одно предположение, которое могло бы несколько прояснить географию «крайних пределов» Руси. Дело в том, что Киевской Руси платили дань многие окрестные неславянские народы, а зона сбора дани сильно раздвигала «крайние пределы» государства. Для интересующего нас сейчас восточного направления важно следующее: «А се суть инии языци, иже дань дають Руси:... Мурома, Черемись, Мърдва...»128 Мурома и черемисы-марийцы занимали Поволжье выше устья Камы, а мордва расселялась западнее Волги в северной части Приволжской возвышенности, что может интересовать нас в данном случае. Мы, к сожалению, не знаем времени установления даннических отношений мордвы. В VI—VII вв. влияние культуры русского Поднепровья явно ощущалось в финских археологических памятниках типа Подболотьевского могильника. В начале XII в., как явствует из летописи, мордва уже была данницей Руси. Под 1229 г. упоминается какая-то «русь» в составе мордовских войск князя Пургаса129, но все это не проясняет начальной даты данничества.

Еще больший интерес представляют сведения «Слова о погибели Русской земли», где вспоминаются времена Владимира Мономаха, когда на великого князя «бортничали» такие поволжские народы, как черемиса, вяда (?), мордва и буртасы. Если буртасы, жившие вплотную к Волге, были подданными Руси, то расстояние между крайними областями земли приаральских кимаков и «крайними пределами» Руси сильно сокращались: оно равнялось уже не 1500, а всего лишь 800 км по безлюдным прикаспийским пустыням. Вероятно, информаторы персидского географа знали Русь, ее владения и ее соседей много лучше, чем мы предполагали.

Разбор описания рек и гор в книге «Областей мира» обрисовал нам Русь IX в. со значительной полнотой.

1. Южный рубеж Киевской Руси проходил по границе степной зоны как в Подненровье, так и в районе Верхнего Дона.

2. Восточный край Руси доходил до Дона (в районе Воронежа) и до «Печенежских гор» (хоперско-донского водораздела).

3. Северо-восточный рубеж Руси — истоки Оки (орловско-курский район).

4. Через главные области Руси мимо Киева протекает река (Днепр) вытекающая из области славян.

5. «Крайний предел» власти Руси доходил на востоке до Волги, в районе обитания буртасов (Саратовское нагорье).

Подводя итоги анализу физико-географических ориентиров «Областей мира», следует сказать следующее:

Моря — важный и падежный ориентир, но в отношении наиболее существенного для нас Черного моря необходимо отметить, что в сочинении Анонима оно рассматривается в комплексе с Азовским и без выделения Крыма как полуострова.

Реки — наименее надежный ориентир. Нет речных систем; плохо отражена связь с морями. Автор не разобрался в однокоренных названиях крупнейших рек (Дон, Днепр, Днестр, Дунай) и перепутал Днепр с Доном, соединив их в одно целое.

Почти несомненно, что отрывочная информация о реках была получена от путешественников, следовавших по сухопутным дорогам, пересекая реки. Наиболее полные сведения получались из мест пересечения (например, «воронежский узел»).

Горы — ориентир, представлявшийся ранее наиболее сомнительным и даже вводящим в заблуждение, оказался наиболее надежным после введения понятия водоразделов.

Все описанные Анонимом «горы» удалось положить на географическую карту; все названия «гор» («Русские», «Венендерские», «Хазарские», «Печенежские») удалось без натяжек отождествить с крупнейшими водоразделами Восточной Европы. Более того, выяснилось, что автору «Областей мира» были известны все шесть крупнейших водоразделов Восточной Европы, разделявших притоки таких рек, как Южный Буг, Днепр, Северский Донец, Ока, Дон, Хопер, Кубань, Волга. Очевидно, кочевое население степей, информировавшее иноземных купцов, тщательно изучило рельеф и речные системы своих равнин и смогло дать правдивое и точное описание важнейших «гор»-водоразделов (в XII в. их называли «шеломянями»), которые не только отгораживали друг от друга разные речные системы, но и представляли собой превосходные степные дороги без оврагов, без речных переправ и с широким обзором, что было не лишним в то воинственное время.

Получив известное количество ориентиров разной степени надежности, мы можем приступить к итоговому размещению на географической карте народов, описанных в «Худуд ал-Алем». Народы Восточной Европы предстают перед нами в двух категориях: местоположение одних нам более или менее известно, а размещение других народов (находившихся в движении) на данный отрезок времени нам неизвестно.

Известные народы Плохо локализуемые народы
Русы Внутренние болгары
Славяне Печенеги «турецкие»
Буртасы Печенеги хазарские
Аланы Кипчаки
Хазары Мирваты
Мадьяры

Рассмотрим кратко те народы, о размещении которых у нас есть более или менее четкое представление.

Русы. Персидскому Анониму известна была южная кромка Русских земель, которую он обозначил от верховий Южного Буга до среднего течения Дона. Это полностью согласуется с летописным перечнем «словенского языка» в Руси: древляне, поляне-русь, северяне (доходившие до Северского Донца и дотягивавшиеся до Дона). Определение северных пределов Руси точно так же совпадает у Анонима с летописным: в летописном перечне самым северным союзом племен являются полочане (позднее приписаны новгородцы), а у Анонима граница Руси доходит до «безлюдных пустынь Севера», как и у славян. Владения Руси в обоих описаниях разрезают славянский массив надвое, что явствует из общей карты славянских племен.

Славяне. Огромный славянский мир был известен составителю «Худуд ал-Алем» лишь частично. Славяне упомянуты как христианизированные подданные Византии (§ 42) и жители побережья Черного моря (§ 3). Ни Центральной Европы, ни Балтики наш автор не знал и северный предел славянства определил как «безлюдные пустыни Севера», неведомые ему. Это все относится к славянским племенам, расположенным западнее славянского государства Русь, расчленявшего славянский мир. Восточнее Руси автор описывает под именем славян только один славянский племенной союз вятичей, не входивший еще тогда в русское государство (подробнее см. ниже).

Буртасы. По данным Анонима и Идриси, земля буртасов, как уже говорилось выше, определяется с предельной точностью: она расположена на правом западном берегу Волги, в 20 днях пути от Итиля и в 10 днях пути от Жигулевских гор; протяжение самой Буртасии — 15 дней пути. По этим расчетам Буртасия начиналась несколько севернее Саратова и простиралась почти до волго-донской переволоки близ Волгограда, занимая пространство правобережья Волги примерно на 350—400 км (дни пути здесь менее стандарта).

Аланы. Аланское государство находилось на Северном Кавказе, занимая горные местности и долины (§ 48). Северная граница его доходила до «моря Гурз», под которым можно в данном случае подразумевать юго-восточный берег Азовского моря, так как упоминаются хазарские печенеги, жившие в Приазовье. На юге Алания доходила до Дарьяльского ущелья («Дар-и-Алан» — «Ворота Алан»), а на западе граничила с византийскими причерноморскими владениями. Карту аланских владений дал Ю.В. Готье, специально занимавшийся историей алан130.

Хазары. Границы Хазарского каганата были изменчивы, и в определении их у исследователей нет единомыслия. Если каждое упоминание источников о взимании дани хазарами или о попытке их взимать дань (как в случае с полянами, давшими вместо дани символ суверенности — меч) рассматривать как доказательство вхождения этих племен в состав каганата, то Хазария будет выглядеть огромной державой, занимающей половину Восточной Европы. Примером такой гипертрофии размеров каганата может служить карта С.П. Толстова, основанная на пространной редакции «Ответа хазарского царя Иосифа», редакции, созданной спустя столетие после смерти этого кагана131.

Такое расширительное понимание слов источников о дани не считается с тем, что под данью в средние века нередко понималась пограничная таможенная пошлина с транзитных купцов. О проездных пошлинах с русских купцов, взимаемых хазарами при выходе на Каспий, у пас много данных. Аноним подчеркивает, что пошлины являются главной статьей дохода Хазарии: «Зажиточность и богатство хазарского царя происходят благодаря морским законам» (§ 50)132. Краткая более надежная редакция письма того же царя Иосифа дает нам минимальную территорию собственно Хазарии без завоеванных ими земель. Она очерчивается в результате специального исследования как пространство между Доном (у Саркела) и Каспием, с одной стороны, и между Манычем и Нижней Волгой, с другой. К этому следует прибавить давние хазарские владения в Дагестане с городами Семендером и Беленджером133.

Произведенные после публикации этой карты тщательные археологические обследования134 полностью подтвердили правильность историко-географических расчетов: хазарские археологические памятники оказались распространенными (не считая древней области в Дагестане) почти исключительно в рамках той схемы, которая была создана на основе такого надежного источника, как краткая прижизненная редакция «Ответа царя Иосифа»135. Данные «Худуд ал-Алем» также подтверждают эту схему (§ 50):

«Рассуждение о стране Хазар.

К востоку от нее находится стена, простирающаяся между горами и морем (дербентская стена). Остальную часть границы занимает море (Каспийское) и некоторая часть реки Атиль (Волги). К югу от нее лежит Сарир. К западу — горы (Кавказ). К северу — Барадасы (Буртасы) и Венендеры».

Северная граница здесь обозначена такими соседями, как буртасы (волго-донская переволока) и жившие западнее буртасов венендеры, занимавшие часть современного Донбасса (Донецкий кряж — «Венендерские горы»). Пространство донского Правобережья не включено в состав собственно хазарской земли, равно как и морское (Черноморско-Азовское) побережье.

Однако мы твердо знаем о хазарских владениях в Керченском проливе и в Крыму, где область Gazaria указывалась на старинных картах вплоть до XVI в. Аноним это тоже знал и вполне справедливо назвал в другом месте хазар среди приморских народов, что также подтверждается археологическими данными.

Ознакомление со сведениями Анонима должно разочаровать сторонников широкого распространения власти хазар на более северные народы. Ни о русах, ни о славянах, ни о внутренних болгарах автор нигде не говорит, что они подвластны Хазарскому каганату. Единственный народ, о котором сказано, что он подвластен хазарам, это — буртасы: «они подчиняются хазарам» (§ 52). Даже применительно к печенегам, носившим наименование «хазарских», трудно говорить о подданстве каганату в эпоху сбора информации для «Худуд ал-Алем». «Они пришли сюда, завоевали страну и поселились в ней... они кочуют в пределах своей территории на пастбищах, расположенных в хазарских горах» (§ 47). Взаимоотношения азовских печенегов с соседними хазарами были таковы, что печенеги торговали захваченными у хазар пленниками: «хазарские рабы, приводимые в страны ислама, в большинстве происходят оттуда (из земли хазарских печенегов)». Очевидно, авангардные печенежские племена, вторгшиеся в Приазовье, были обозначены «хазарскими» не по принципу подвластности каганату, а в силу того, что они кочевали в захваченных ими частично «Хазарских горах» (Ставропольская возвышенность).

Суммируя данные о географии Хазарии, следует сказать, что сбор информации для «Худуд ал-Алем» происходил в то время, когда на север от каганата создалась крайне неблагоприятная для хазар международная обстановка — там господствовали воинственные мадьяры, разлившиеся по степям, если понимать буквально, на 150 фарсангов, т. е. на 900 км. Вопрос о вхождении носителей салтовской археологической культуры (белокаменные крепости в верховьях Северского Донца и на Дону) в состав Хазарии для этого времени (отрезок времени внутри 820—830-х годов) должен быть решен отрицательно. Этническая и политическая картина могла существенно измениться после продвижения мадьяр далее на запад, в сторону от Хазарии.

Рассмотрение малоизвестных народов (пользуясь сводной таблицей координатных признаков), следует начать с такого определенного ориентира, как Черное море, но следует учитывать, что Аноним не вычленял Крым, как полуостров, а Азовское море рассматривал заодно с Черным, называя оба моря именем «море Гурз». По отношению к этому морю народы располагались в три пояса: непосредственно приморский, континентальный и северный.

На берегах «моря Гурз» живут народы (начиная с Босфора по часовой стрелке): византийцы, болгары, славяне, внутренние болгары, мирваты, хазары, еще раз хазары, печенеги хазарские, аланы и, замыкая круг, опять византийские подданные на Кавказском побережье Понта. Во втором поясе, определяемом по тем координатным данным, которые систематически дает Аноним, находятся: славяне (повторно), русы, внутренние болгары (повторно), хазары, мадьяры, венендеры, буртасы. В третий пояс выдвигаются русы, тюркские печенеги, кипчаки и волжские болгары (текст о которых дефектен). Предпримем попытку перенесения на карту всех упомянутых народов. Речь может идти не о точном обзоре границ каждого народа, а лишь о размещении на карте надписей с именами народов.

Внутренние болгары. Область болгар-кочевников, лишенная городов (§ 45), занимала степи Нижнего Днепра и соответствует черным болгарам русской летописи. Наименее ясны северо-восточные пределы этого воинственного народа. У Анонима восточный рубеж — земля мирватов, но она нам пока еще неизвестна.

Печенеги хазарские. Живут у Азовского моря и в Ставропольских степях. Соседями их на севере (?) являются загадочные мирваты, на юге — аланы.

Венендеры (онногундуры). Главным ориентиром для них являются «Венендерские горы», отождествленные выше с Донецким кряжем». Этот бедный народ занимал восточные склоны возвышенности и находился севернее хазар и западнее буртасов.

Мирваты. Одна из этнических загадок «Худуд ал-Алем». Прежде, чем приступить к ее раскрытию, следует привести текст полностью:

§ 46. «Рассуждение о стране Мирват. К востоку от нее лежат горы (как выясняется — Донецкий кряж) и живут хазарские печенеги; к югу хазарские печенеги и море Гурз; к западу от нее — часть моря Гурз и Внутренние болгары; к северу от нее — часть Внутренних болгар и Венендерские горы (Донецкий кряж). Жители христиане и говорят на двух языках: арабском и греческом. Они одеваются как арабы. Они находятся в дружественных отношениях с турками и Рум. Они обладают шатрами и войлочными хижинами».

Сомнения вызывают указания на арабский язык и арабскую одежду. Быть может, это ошибка персоязычных информаторов, принявших какой-то язык за арабский?

Приморское положение между нижнеднепровскими внутренними болгарами и азовскими печенегами делает единственно возможной локализацию мирватов в Крыму и в западной части Северного берега Азовского моря (иначе невозможно было бы соседство мирватов с Донецким кряжем).

Христианское население Крыма и Приазовья, знающее греческий язык и говорящее еще на каком-то, — это несомненно крымско-азовские готы, христиане, долго сохранявшие свой родной язык, но к XVI в. перешедшие уже на греческий и превратившиеся в «мариупольских греков». Надписи Gothia на средневековых картах Крыма так же обычны, как и надписи Gazaria. Оба эти элемента присутствуют и у Анонима, когда речь идет о средней части северного побережья Черного моря, т. е. о Крыме. Имя хазар повторено дважды, обозначая хазарские владения, и на керченском и на тмутараканском берегу Керченского пролива. Мирваты — жители и крымского побережья, и степного Крыма, и степей северо-западного Приазовья. Имя мирватов, вероятно, является искаженной передачей в арабской графике имени остроготов-тервингов, оставшихся в степях после ухода их соплеменников в IV в. в Западную Европу. Отождествлять мирватов с Моравией, как это делают некоторые исследователи136, можно только при полном незнакомстве с текстом «Худуд ал-Алем».

Печенеги «турецкие» (§ 20). Расположены, как выяснено выше, на обоих берегах Волги, севернее буртасов, т. е. в том обширном степном квадрате, который окаймлен «Печенежскими горами». На востоке их соседями были заволжские гузы.

На западе (точнее на юго-западе) печенеги соседили с русами и мадьярами (в районе «воронежского узла»). На север от печенегов указана река Rutha, в которой В.Ф. Минорский видит Оку. Очевидно, Аноним подразумевал нижнее течение Оки, правые притоки которого стекали с «Печенежских гор».

Кипчаки (§ 21). Сведений об отдаленных кипчаках-половцах у Анонима было мало; он вынужден был даже отступить от своего координатного принципа и указал только, что эта ветвь кимаков находилась где-то севернее печенегов у края «безлюдных пустынь севера» Разместить кипчаков на карте можно только условно, отодвигать их в северную лесную зону нельзя, так как они — скотоводы, а их взаимное положение с волжскими болгарами нам неизвестно из-за дефектности этой части рукописи оригинала.

Мадьяры (§ 22). Местоположение мадьярских племен в момент их фиксации информаторами персидского Анонима для нас особенно важно, так как оно позволит нам со значительной степенью точности определить время составления первичной основы «Худуд ал-Алем». Мадьярские (угорские, венгерские) племена двигались из Приуралья, примерно из территории современной Башкирии, которую венгерские средневековые путешественники, разыскивавшие свою прародину, называли «Великой Венгрией» (Hungaria Magna). Они прошли южнорусскими степями долгий путь и в конце концов к середине IX в. оказались на обширном степном пространстве западнее Днепра. Источник называет здесь реки: Варух (Днепр), Хингул (Ингул, правый приток Днепра), Куву (Буг), Трулл (Днестр), Прут и Серет (притоки Дуная). От Днепра до Серета свыше 600 км или 100 фарсангов по восточному счету. Отдельные венгерские отряды на протяжении всего IX в. устремлялись далеко от основных кочевий (Крым, Эльба, Средний Дунай, Фракия), запутывая картину расселения. Константин Багрянородный отмечает, что мадьяры (он называет их «турками») жили сначала в земле Леведии, названной по имени одного из вождей, а затем перешли западнее, в местность Ателькузу. Локализация обеих земель спорна. Возможно, что Леведия означала просто степь (от левада — степь, слово это не славянское), а Ателькуза — вторичную область между Днепром и притоками Дуная.

Уход мадьяр из Левадии за Днепр датируют примерно 820-ми годами IX в.137 Только в самом конце IX в. мадьяры из своего Днепровско-Дунайского пространства двинулись за Дунай (896 г.) и «обрели родину» в Карпатской котловине на Дунае. В силу всего этого определение позиции мадьяр в «Худуд ал-Алем» дает нам надежную дату самого источника. Координатные данные Анонима таковы:

«Рассуждение о стране Мадьяр. На восток от них находятся горы. На юг от них — христианское племя Венендеров, на запад и на север — области Руси... Эта страна в 150 фарсангов длиной и 100 фарсангов шириной. Зимой они располагаются на берегу реки, отделяющей их от Руси... Это край со многими деревьями и текучими водами»138.

Эти сведения не являются исчерпывающими, но они содержат самое важное: мадьяры расположены юго-восточнее Руси в непосредственной близости к «Венендерским горам», т. е. к Донецкой возвышенности, иными словами, в той позиции, которая датируется не позже 820—830-х годов. Обращение к другим восточным источникам пополняет сведения о мадьярах. Большой интерес представляют данные Ибн-Русте и Ал-Бекри (1068 г.), извлеченные из упоминавшейся ранее предполагаемой «Анонимной записки» середины IX в. Если исходную позицию мадьяр — «Великую Венгрию» Приуралья считать первой, то у географов сохранились сведения о второй позиции, находившейся где-то восточнее Волги:

«Между землею Печенегов и землею болгарских Эсегель лежит первый из краев Мадьярских» (Ибн-Русте)139.

Первичная основа «Худуд ал-Алем», отраженная в структуре книги, в порядке статей и в оглавлении завершает мадьярами описание сибирских и среднеазиатских номадов. Далее — резкий переход к Мавераниахру. Мадьяры помещены здесь в соседстве с печенегами, кипчаками и гузами, что указывает на первую или вторую позицию мадьяр.

В Предисловии, писавшемся несколько позднее и содержащем признаки воздействия Ибн-Хордадбеха или «Анонимной записки», мадьяры упомянуты в контексте с русами и венендерами, т. е. на своей третьей донецко-донской позиции, датируемой 820—830-ми годами. Эти наблюдения важны для определения времени написания «Худуд ал-Алем».

Третья позиция мадьярских племен описана Анонимом: из-за Волги они продвинулись к нижнему течению Дона и Северского Донца. Перемещение мадьяр еще далее на запад, за Днепр, было четвертой позицией, а овладение бассейном Дуная — пятой и окончательной.

Интересующая нас промежуточная третья позиция несколько уточняется и укрепляется сведениями авторов, пользовавшимися «Анонимной запиской» середины IX в.

Ибн-Русте. «Земля их обширна; одною окраиною своей прилегает она к Румскому (Черному) морю, в которое впадают две реки — одна из них больше Джейхуна (Амударьи). Между этими-то двумя реками и находится местопребывание Мадьяр». Зиму Мадьяры проводят непосредственно у рек. «Живут они в шатрах и перекочевывают с места на место, отыскивая травы и удобные пастбища»140.

Одновременно с этим тот же автор говорит и о другой системе хозяйства:

«Страна мадьяр обладает деревьями и водой; земля их сырая. У них много пашен»141.

Возможно, что на двойственности описания Мадьярии (леса и пашни лесостепи и пастбища степей) сказалась обширность территории, завоеванной мадьярами: по Анониму — 150×100 фарсангов, по Гардизи — 100×100 фарсангов, т. е. 600×600 км. Как мы видели, на примере четвертой позиции мадьяр (Днепр — Дунай) цифра в 100 фарсангов абсолютно точна. Возвращаясь к географии, следует сказать, что в Черное море и Азовское море впадает пять рек, которые могут быть сопоставлены с Амударьей. Тексты Ибн-Русте и Гардизи не позволяют произвести надежный выбор. Но сведения о мадьярской работорговле полностью проясняют обстановку.

Ибн-Русте. «...Воюя славян и добывши от них пленников, мадьяры отводят этих пленников берегом моря к одной из пристаней Румской земли, которая зовется Карх (Керчь)... А как дойдут мадьяры с пленными своими до Карха, греки выходят к ним навстречу. Мадьяры заводят торг с ними, отдают им своих пленников и взамен их получают греческую парчу, пестрые шерстяные ковры и другие греческие товары»142.

Ясность внесена: по побережью моря мадьяры прибывают в Керчь и торгуют с византийцами. Это исключает Дунай, Днестр и Днепр, так как оттуда не было никакого смысла идти в Керчь. Путь в Керчь шел с низовьев Дона северным побережьем Азовского моря, которое рассматривалось заодно с Черным, как общий «румский» акваторий. Следовательно, рекой «больше Джейхуна» может быть только Дон. Пространство «между двумя реками» — это междуречье Дона и Северского Донца (воды которого тоже попадали в море), огибавшего «Венендерские горы». Именно здесь карта Анонима оставляет свободное место для мадьяр в соседстве с русами на северо-востоке и кочевыми венендерами на юге. Отсутствие мадьяр в перечне приморских народов у Анонима и упоминание о том, что одним краем земля мадьяр выходит к морю (Ибн-Русте), объясняется, по всей вероятности, некоторой (может быть, очень незначительной) хронологической разницей: у Анонима мадьяры еще не проникли к морю, а в «Анонимной записке» показано, что они уже пробились к Азовскому побережью. Здесь необходимо учитывать именно источник Ибн-Русте, так как ко времени самого Ибн-Русте мадьяры уже были за Карпатами и шумели на всю Европу.

Сопоставление сведений «Худуд ал-Алем» с новейшими археологическими данными позволяет в ряде случаев уточнить границы расселения тех или иных народов. Следует учитывать, что археологические материалы дают значительно более пеструю и чересполосную картину, отражающую реальное размещение племен, тогда как географ вычертил карту, на которой ему необходимо было многое расчленить и вместе с тем генерализовать, обобщить. Есть еще существенное различие: археология дает этнические или даже более локальные племенные признаки, тогда как географ интересуется и политической принадлежностью, в силу чего его сведения могут кое в чем расходиться с археологией. Для сопоставления географии с археологией воспользуемся новейшей статьей С.А. Плетневой о тюрко-болгарах143.

С Внутренними болгарами можно связать первую (эливкинскую) группу могильников VIII—IX вв., расположенную в районе слияния Донца с Осколом. Это — крайний северо-восточный угол обширного болгарского степного пространства.

Группы 2 и 3 (Нижний Дон) на карте Плетневой уточняют размещение болгар-венендеров восточнее «Венендерских гор». Пространство между Северским Донцом и Доном, где мы разместили мадьяр, свободно от болгарских археологических памятников. Противоречия нет. Единственное сомнение, которое возникает при сличении археологической карты с картой персидского Анонима, — это умолчание географа о населении самых верховьев Северского Донца и Оскола, классической области салтовской культуры; оно никак не выделено нашим внимательным географом. Более того, по всем расчетам «гор» и расстояний получается так, что в этом районе и на соседнем участке Дона находятся русы, а по другим данным в районе Воронежа для купцов, шедших из Булгара в Киев, начиналось уже «государство Русь».

«Салтовцы», разумеется, никакого отношения к славянам не имеют и в этом смысле «русами» названы быть не могут. Носители салтовской культуры — аланы, отрезанные кочевниками-тюрками от основной массы своих северокавказских и приазовских сородичей и продвинувшиеся на север в верховья Донца примерно в VIII в.144

Русская летопись знала алан под именем ясов. Под 1116 г. говорится о походе сына Мономаха Ярополка Владимировича: «Ходи (князь) на Половечьскую землю к реце, зовомой Дон (Северскому Донцу) и ту взя полон мног и 3 городы взя половечьскые: Балин, Чешуев и Сугров и приведе с собою ясы и жену полони ясыню». Все эти города расположены, по-видимому, близ Салтова145.

Археологические изыскания выяснили, что, кроме алан-ясов, в создании салтовской культуры принимали участие и тюрко-болгары, хорошо отличимые от алан по своему погребальному обряду146.

Вполне допустимо, что в эпоху максимального натиска многочисленных и очень воинственных мадьярских племен, продвинувшихся западнее Дона и отрезавших алано-болгарских салтовцев от остального степного населения, эти салтовские племена искали союзников для противостояния мадьярам. Мадьяры, как мы видели, в это время постоянно нападали на славян и уводили пленников в Керчь. Ближайшим к этой позиции мадьяр славянским племенным союзом был союз северян («север»), входивший в состав Руси еще в VI в. н. э. Следовательно, производя набеги на славян-северян, мадьяры наносили ущерб Руси.

Ситуация 820—830-х годов становилась такой, что противоборство с мадьярами было одинаково важно и для северных салтовцев и для соседивших с ними славян, входивших в состав Руси. Поэтому вполне правомочно допущение, что салтовцы искали опоры в Киевской Руси и может быть даже на какое-то время вошли в состав (или были союзниками) этого формировавшегося государства. Хазарский каганат был бессилен помочь этим салтовцам, так как сам был вынужден обороняться и от печенегов и от мадьяр. Именно в это время на Нижнем Дону (близ бывш. станицы Цимлянской) хазары возводят крепость Саркел, а северная граница хазарских владений обозначена в «Худуд ал-Алем» Таманским полуостровом и краем Ставропольской возвышенности («Хазарские горы»). Все это взятое вместе отводит хазарам пространство только южнее Нижнего Дона. У северных салтовцев в это самое время тоже возникают каменные крепости, известные арабским географам. Они были построены для защиты от более южных степняков — мадьяр и печенегов.

Расстояние от Саркела до Салтова — около 500 км, и все это пространство (как казалось тогдашним географам на 100 фарсангов — около 600 км) было занято кочевьями мадьяр. Памятников салтовской культуры на этом пространстве крайне мало. Северные лесостепные салтовцы (4-я группа по Плетневой) не могли в это время ни входить в состав Хазарии, ни получить от нее какую-либо помощь. Вхождение в этих условиях северных алано-болгарских салтовцев (самые верховья Северского Донца и Оскола и маяцкое городище на Дону) в состав Руси, владевшей уже 6—7 союзами славянских племен, было исторической необходимостью.

К сожалению, у нас нет никаких данных для установления длительности этой ситуации. Позднее в среде бывших салтовских крепостей строится большой русский город Донец.

Возможно, что вхождение салтовского округа в состав Руси являлось временным положением, но именно оно-то и было зафиксировано информаторами автора «Худуд ал-Алем».

Разобранный выше «воронежский узел» и без допущения о временном вхождении салтовского округа в состав Руси должен рассматриваться как восточный угол Русского государства, так как здесь сходились предельные точки расселения северян и вятичей. Допущение о причислении восточным автором салтовцев к русам основано, как ясно из предыдущего, только на умолчании персидского Анонима об отдельной четко обозначенной археологическими данными этнографо-политической единице севернее области мадьяр, в непосредственном соседстве с русским «воронежским узлом».

Размещение всех географических сведений «Худуд ал-Алем» показано на карте. Оно образует замкнутую систему, где согласованы все элементы и учтено их взаимное положение, так тщательно и добросовестно описанное географом и картографом из Бухары, вероятным учеником великого Ал-Хорезми.

Этот источник оказался очень точным и важным для нас, так как он цементирует и организует вокруг себя почти все последующие географические сочинения. Анализ его позволил поставить такую важнейшую для истории образования Киевской Руси тему, как сопоставительное рассмотрение Руси-государства, простиравшегося от степей до «безлюдных пустынь Севера», и одного из рядовых племенных союзов-Вятичей.

Дата «Худуд ал-Алем» в полном согласии с выводами В.В. Бартольда (сделанными на основе анализа азиатских областей), устанавливается по описанной в книге позиции мадьяр — здесь дана средняя, третья, позиция этих племен в междуречье Северского Донца и Дона, охватывавшая и приморские степи и более северную лесостепь с ее лесами и пашнями. Мадьяры владели этим пространством приблизительно в 820—830-е годы, когда хазары окапывались рвами от них и строили Саркел. Эта дата совпадает со всеми другими хронологическими приметами Анонима. Это — наиболее ранний из интересующих нас восточных писателей. Сведения других восточных авторов, повествующих о более поздней ситуации, будут рассмотрены ниже в комплексе с другими источниками.

Открывшаяся после анализа «Худуд-ал Алем» возможность историко-социологического сопоставления земли Вятичей (как примера одного из славянских племенных союзов) с Русью, объединившей около начала IX в. ряд таких земель (Полян-Руси, Северян, Древлян, Дреговичей, Полочан и, возможно Волынян), потребует от нас более углубленного рассмотрения археологических материалов по этим двум сопоставляемым регионам — по земле Вятичей и по комплексу земель, вошедших в состав первичной Руси.

Существующая литература дает представление об отдельных участках каждой области этой Руси, о многообразии археологических материалов VII—IX вв., но они требуют специального обобщенного взгляда и приведения к общему знаменателю147.

Материалы по земле Вятичей обобщены в специальной работе148, но, к сожалению, в ней не определены принципы вычленения земли Вятичей на раннем этапе, не рассмотрены курганы и городища по Верхнему Дону и не затронута очень важная проблема первичных племен, образовавших союз, известный летописцам под именем Вятичей, а восточным авторам как земля ВАНТИТ.

Примечания

1. Заходер Б.Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. М., 1962, т. I; М., 1967, т. II, с. 136.

2. Заходер Б.Н. Каспийский свод..., с. 124.

3. Заходер Б.Н. Каспийский свод..., с. 119.

4. Шахматов А.А. «Повесть временных лет». Пг., 1916, с. 33—35; См. также: Смірнов Павло. Волзьский шлях і стародавні русл. Київ, 1928, с. 128. Автор впервые обратил внимание на летописный текст в связи с Ибн-Русте.

5. Вестберг Франц. К анализу восточных источников о Восточной Европе. — ЖМНП, 1908, кн. II—III; Arnc T. La Suède et l'Orient. Upsala, 1914; Смірнов Павло. Вользский шлях...

6. Lewicki Tadeusz. Świat słowiański w oczach pisarzy arabskich. Poznan, 1949 («Slavia Antiqua», t. II).

7. Заходер Б.Н. Каспийский свод..., т. I; т. II. Сведения о русах и славянах помещены в т. II, с. 77—126.

8. Новосельцев АП., Пашуто В.Т., Черепнин Л.В., Шушарин В.П., Щапов Я.Н. Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965. Раздел «Восточные источники о восточных славянах и Руси VI—IX вв.», написанный А.П. Новосельцевым, помещен на с. 355—419. Преимущество автора состоит в знании восточных языков.

9. Калинина Т.М. Древняя Русь и страны Востока в X в. / Автореф. канд. дис. ... ист. наук. М., 1976.

10. Новосельцев А.П. и др. Древнерусское государство..., с. 404.

11. Новосельцев А.П. и др. Древнерусское государство..., с. 408.

12. Калинина Т.М. Древняя Русь..., с. 12, 13, 20.

13. Новосельцев А.П. и др. Древнерусское государство..., с. 393—394; Калинина Т.М. Древняя Русь..., с. 17.

14. Новосельцев А.П. и др. Древнерусское государство..., с. 419; Калинина Т.М. Древняя Русь..., с. 13.

15. Новосельцев А.П. и др. Древнерусское государство..., с. 404.

16. Новосельцев А.П. и др. Древнерусское государство..., с. 404 Доказательство тезиса о северном расположении Руси изложено так: «...Такие набеги логичнее предположить с севера на юг вниз по течению рек». Но ведь почти все крупные северные реки текут в обратном направлении, с юга на север: Волхов, Великая, Зап. Двина, Ловать. Вне перечня остается только Днепр.

17. Новосельцев А.П. и др. Древнерусское государство..., с. 404.

18. Новосельцев А.П. и др. Древнерусское государство..., с. 406.

19. Новосельцев А.П. и др. Древнерусское государство..., с. 387. Значительно четче поставлен этот вопрос в автореферате Т.М. Калининой. См. с. 15.

20. Jaubert Amedie. Géographie d'Edrisi. Paris, 1836—40, t. I—II. Востоковеды не удовлетворены французским переводом Жобера.

21. Miller Konrad. Arabische Welt- und Ländkarten. Stuttgart, 1927—1931; Карта Идриси: т. I, ч. 2, табл. У. Текст — т. II, с. 150—156.

22. Рыбаков Б.А. Русские земли по карте Идриси 1154 г. — КСИИМК. М., 1952, вып. 43, с. 3—44. Схема К. Миллера воспроизведена на с. 42.

23. Новосельцев А.П. и др. Древнерусское государство..., с. 414—415. Исследователь увеличил путаницу, написав в своем переводе о «купцах из Армении» (с. 413). На самом деле речь идет о русском городе Ромен (совр. Ромны), упомянутом в «Поучении» Мономаха. Идриси определяет город «Армен» — Ромен, как лежащий в трех днях пути от «Луджаги» — Лутавы (совр. Полтавы) и в четырех днях от Днепра. См.: Рыбаков Б.А. Русские земли на карте Идриси..., с. 34, рис. 11. Карта городов вокруг Киева. Ромен лежал на пути из Булгара в Киев; здесь путь разветвлялся: одно ответвление шло к Киеву, а другое — на юг к Днепру и к устью Ворсклы и далее сухопутьем к Олешью. Свое торговое значение Ромен сохранил вплоть до XIX в. («роменская ярмарка»).

24. Jaubert Amedie. Géographie... Paris, 1836, t. I, p. XIX. В списке подчеркнуты наиболее важные авторы.

25. Шахматов А.А. «Повесть временных лет», с. 7.

26. Рыбаков Б.А. Русские земли на карте Идриси..., с. 16—19.

27. Недков Борис. България и съседните и земи през XII в. според Идриси. София, 1960, с. 79.

28. Недков Борис. България..., с. 135. Расположение Переяславца не на Дунае, а в той части северной Добруджи, которая с трех сторон окружена водами Дуная, объясняет нам летописное выражение Святослава: «хощю жити Переяславьци в Дунаи, яко то есть среда земли моей» (завоеванной им).

29. Недков Борис. България..., с. 83 и 138.

30. Рыбаков Б.А. Путь из Булгара в Киев. М., 1969, с. 189.

31. Магистральный путь по Волге, соединявший два крупных торговых пункта — Итиль и Булгар — определен у Идриси в трех вариантах: вниз по реке (20 дней), вверх по реке (2 месяца) и сухопутьем — 1 месяц. См. карты в статье: Рыбаков Б.А. Русские земли на карте Идриси, с. 28, рис. 10 и с. 40—41, рис. 14.

32. Недков Борис. България..., с. 17. Следует сказать, что первый переводчик Идриси — Жобер — различал эти два понятия, обозначая день пути словом «journée», а станцию — «station». Те же исследователи, которые путали их, обвиняли авторов источников в неточности. См. например: Смірно в Павло. Волзьский шлях.., с. 198.

33. Недков Борис. България..., с. 17.

34. Рыбаков Б.А. Путь из Булгара в Киев, с. 195. Карта «Станций» на с. 191.

35. Славянское слово «истъба» было известно арабам в форме «ал-атбба» (Ал-Бекри) См.: Заходер Б.Н. Каспийский свод..., т. II, с. 123.

36. Новосельцев А.П. и др. Древнерусское государство..., с. 384.

37. Гаркави А.Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских. СПб., 1870, с. 127.

38. См. например: Памятники истории Киевского государства. Сборник документов, подготовленный Г.Е. Кочиным. Л., 1936, с. 44—47.

39. Исключение представляет работа В.М. Бейлиса «Сочинения Ал-Масуди, как исторический источник по истории Восточной Европы X в. (Автореф. канд. дис. ... ист. наук. М., 1963. «С большой настойчивостью Ал-Масуди повторяет утверждение, что Черное море — это море русов, а русы живут на одном из его берегов», с. 20.

40. Заходер Б.Н. Каспийский свод..., т. II, с. 99, 104, 105—106.

41. Описывая западных славян (между крайним севером и Ломбардией, между франками и Русью), Масуди сам признавал, что «эта наша книга не предназначена для описания всех их племен и разнообразия их разновидностей». См.: Ковалевский А.П. Славяне и их соседи в первой половине X в. по данным Аль-Масуди. — В кн.: Вопросы историографии и источниковедения славяно-германских отношений. М., 1973, с. 71.

42. Рыбаков Б.А. Уличи. — КСИИМК. М., 1950, № 35.

43. Уход уличей из-за притеснений со стороны норманна Свенельда должен предостеречь нас от признания самих уличей норманнами. Уличи — это русы, живущие на берегу Черного моря, северо-восточнее устья Дуная.

44. Советское востоковедение, 1958, № 4, с. 113—115.

45. Советское востоковедение, с. 114.

46. Minorsky V. Hudūd al'Ālam. The regions of the World a persian geography 982 QD. London, 1937. Перевод В.Ф. Минорского в дальнейшем цит.: Минорский. Текст. Комментарии В.Ф. Минорского цит.: Минорский. Комментарии.

47. Заходер Б.Н. Каспийский свод..., т. II, с. 90.

48. Памятники истории Киевского государства..., с. 25. Перевод, исправленный составителем по работам, вышедшим после «Сказаний» Гаркави.

49. Заходер Б.Н. Каспийский свод..., т. II, с. 86. Опубликовано первоначально в виде отдельной статьи: Он же. Из истории бытования текста с древнейшим упоминанием русов в арабской письменности. — КСИВ. М., 1956, вып. XXII, с. 7—12.

50. Заходер Б.Н. Каспийский свод..., т. II, с. 160. Статья была впервые опубликована в 1955 г. в Журн. «Советское востоковедение», № 3.

51. Minorsky V. Hudūd al'Ālam... (карта № 12).

52. Худуд ал-Алем. Рукопись Туманского с введением и указателем В. Бартольда. Л., 1930, с. 30.

53. Худуд ал-Алем, с. 30—32. Подчеркнуто мною (Б.Р.).

54. Калинина Т.М. Древняя Русь..., с. 13. Подчеркнуто мною (Б.Р.).

55. Заходер Б.Н. Каспийский свод..., т. II, с. 126.

56. Рыбаков Б.А. Древние русы. — Советская археология. М., 1953, вып. XVII.

57. Заходер Б.Н. Каспийский свод..., т. II, с. 125, 126.

58. Худуд ал-Алем, с. 21.

59. Худуд ал-Алем.

60. Вестберг Франц. К анализу восточных источников о Восточной Европе; Смірнов Павло. Волзьский шлях...

61. Lewicki Tadeusz. Świat Słowiański..., s. 347.

62. Бартольд В.В. Худуд ал-Алем. Рукопись Туманского с введением и указателем В. Бартольда. Л., 1930, с. 19. Более близкие к нему по времени события автор отразил только применительно к мусульманскому миру, непосредственно окружавшему его.

63. Бартольд В.В. Худуд ал-Алем..., с. 18.

64. Бартольд В.В. Худуд ал-Алем..., с. 29.

65. Минорский. Текст. Карта № 12.

66. Minorsky V. Hudūd al'Ālam..., p. 432—437.

67. Заходер Б.Н. Каспийский свод..., т. II, с. 105. Тема: Географическое расположение области русов».

68. Новосельцев А.П. и др. Древнерусское государство..., с. 389. «О стране славян». Текст Минорского: «...South of it some parts of the Curzsea and some parts of Rum; West and north of it every where are the desert of the Uninhabited Lands of the North (c. 158).

69. Минорский. Текст, 2, с. 101. «West and north of it (the Majghari) are the districts of the Rus».

70. Минорский. Текст, с. 53, 54, 67.

71. Бартольд В.В. Худуд ал-Алем..., с. 8, 10, 11, 16; Новосельцев А.П. и др. Древнерусское государство..., с. 373—374.

72. Lewicki Tadeusz. Świat słowiański..., s. 347.

73. Бартольд В.В. Худуд ал-Алем..., с. 19.

74. Минорский. Текст, с, 105—108. Столица Гузгана Анбар (совр. Сары-Пуль) описывается как важный торговый пункт, связанный с Балхом и продающий свои товары по всему миру (с. 107).

75. Минорский. Текст. Оглавление, с. 47, 48. Слово об областях, с. 83 В.В. Бартольд отметил эту двойственность, но совершенно не коснулся причин ее появления. См.: Бартольд В.В. Худуд ал-Алем..., с. 24, 25.

76. В скобках указаны номера параграфов по тексту «Худуд ал-Алем»; счет начинается с § 9 (первые восемь посвящены общим вопросам).

77. Минорский. Текст, с. 102, 110, 112, 115, 119, 121, 122.

78. Сведения о городах Булгаре и Суваре приписаны в самом конце описания северных стран без выделения в особый раздел. Они добавлены к параграфу 53, хотя не имеют к нему никакого отношения.

79. Минорский. Текст, с. 158.

80. Минорский. Текст.

81. Новосельцев А.П. и др. Древнерусское государство..., с. 385.

82. Соседство пустыни с областью Джебел удостоверено основным текстом «Худуд ал-Алем»: «К востоку от этой области (Джибел) находится часть Фарса, часть пустыни Карагас-Кух и Хорасана...» Минорский. Текст, с. 131.

83. Минорский. Текст, с. 132, 133.

84. Вопрос о двух редакциях (847 и 885 гг.) труда Ибн-Хордадбеха дискуссионен. В.В. Бартольд поддерживает мнение о двух редакциях (с. 9, 10). П.Г. Булгаков воскрешает старое мнение Маркварта об одной поздней редакции. См. его статью «Книга путей и государств Ибн-Хордадбеха» (Палестинский сборник. Л., 1958, вып. 3/66, с. 127—136).

85. История СССР с древнейших времен до наших дней. М., 1966, т. I, с. 663 (Рыбаков Б.А. Культура народов Средней Азии).

86. Минорский. Текст, с. 137, 138.

87. Бартольд В.В. Худуд ал-Алем..., с. 21; 25.

88. Минорский. Текст, с. 112.

89. Минорский. Текст, с. 102.

90. Минорский. Текст, с. 112.

91. Минорский. Текст, с. 114.

92. Новосельцев А.П. и др. Древнерусское государство..., с. 376.

93. Enzyklopädie zur Frühgeschichte Europas. Byzantinisches Reich, S. 75, Fig. 26, K. 2, 3.

94. Mały słownik kultury dawnych słowian. Warszawa, 1972, s. 104—105. Схема требует незначительных поправок на юго-восточной границе: необходимо несколько расширить ареал славянства до пределов распространения городищ роменско-боршевского типа.

95. Рыбаков Б.А. Древние русы.

96. Рыбаков Б.А. Начало Русского государства, карта на с. 69. Территория словен новгородских на этой карте причислена здесь к владениям Руси. В настоящее время (по изложенным выше основаниям) я в этом сомневаюсь.

97. Рыбаков Б.А. Русь и Хазария. (К истории географии Хазарии). — В кн.: Академику Борису Дмитриевичу Грекову ко дню семидесятилетия. М., 1952, с. 85, рис. 3; Он же. К вопросу о роли Хазарского каганата в истории Руси. — Советская археология. М., 1953, XVIII, с. 147, рис. 5.

98. Плетнева С.А. Исчезнувшие народы. Хазары. — Природа, 1980, № 1. Карта на с. 61.

99. Рыбаков Б.А. Русские земли по карте Идриси..., с. 28, 29, рис. 10. Карта.

100. В необычном наименовании Понта «Грузинским морем» сказалось влияние какого-то особого источника, связанного, по всей вероятности, с восточными владениями Византии, включавшими в представлениях арабов и Грузию (§ 42).

101. См.: Атлас по българска история. София, 1963, карта 10. Българската държава през IX в.

102. В.В. Бартольд, колебавшийся между гипотезами Маркварта (внутренние болгары — дунайские) и Вестберга («черные болгары»), именно в этом месте своего анализа (с. 17) высказал сомнение в точности данных Анонима и обвинил его в создании впечатления «мнимой точности». Сам же он ошибочно отождествил внутренних болгар с болгарами Балканского полуострова и раздвинул границы русов (северных соседей внутренних болгар) до Дуная, где, по его мнению, был славянский город Хордаб (с. 17).

103. Минорский. Текст, с. 52.

104. Минорский. Текст, с. 59.

105. Минорский. Текст, с. 54.

106. Прокопий из Кесарии. Война с готами. М., 1950, с. 384.

107. Рыбаков Б.А. Русские земли на карте Идриси..., карта.

108. Минорский. Комментарии, с. 217; Бартольд В.В. Худуд ал-Алем..., с. 29.

109. Там же, на тех же страницах.

110. Новосельцев А.П. и др. Древнерусское государство..., с. 379.

111. Минорский. Текст, с. 75.

112. Минорский. Текст, с. 76.

113. Минорский. Комментарии, с. 159.

114. Минорский. Комментарии, с. 437.

115. Минорский. Комментарии, с. 217.

116. В географических построениях В.Ф. Минорского большую роль играли Карпаты как горы, расположенные около Мирватов (с. 441) и Урал в качестве «Печенежских гор» (с. 436, 437).

117. В перечень не внесены второстепенные водоразделы западнее Днепра, не входившие в поле зрения Анонима. Не внесены и незначительные водоразделы между мелкими речками.

118. Минорский. Текст, с. 67.

119. Минорский. Текст, с. 68.

120. «...а в Вятичи ходихом на две зимы на Ходоту и на сына его. И ко Корьдну ходихом первую зиму» (Поучение В. Мономаха).

121. Книга Большому Чертежу. М.; Л., 1950, с. 50—66.

122. Книга Большому Чертежу, с. 60.

123. Книга Большому Чертежу, с. 63.

124. Рыбаков Б.А. Путь из Булгара в Киев.

125. Новосельцев А.П. и др. Древнерусское государство..., с. 390.

126. Об этом писал В.В. Бартольд (с. 18).

127. Новосельцев А.П. и др. Древнерусское государство..., с. 387.

128. Шахматов А.А. «Повесть временных лет», с. 10.

129. ПСРЛ, т. VII, с. 135.

130. Готье Ю.В. Железный век в Восточной Европе. М., 1930, с. 84—86, карта в конце книги.

131. Толстов С.П. По следам хорезмийской цивилизации. М., 1949. См. также: Артамонов М.И. История хазар. Л., 1962, карта на с. 424.

132. Сравни у Масуди: «Государственные доходы Хазарии состоят из пошлин, платимых путешественниками и из десятины, взимаемой с товаров по всем дорогам, ведущим к столице». Гаркави А.Я. Сказания мусульманских писателей..., с. 133.

133. Рыбаков Б.А. К вопросу о роли Хазарского каганата..., с. 128—150. Карта на с. 147 (рис. 5).

134. Плетнева С.А. Хазары. — Природа, 1980, № 1. (Карта на с. 61. Область красных точек).

135. Рыбаков Б.А. К вопросу о роли Хазарского каганата..., с. 137—140.

136. Артамонов М.И. История хазар, с. 351.

137. История Венгрии. М., 1971, т. I, с. 93.

138. Minorsky V. Hudūd al'Ālaim..., p. 101.

139. Заходер Б.Н. Каспийский свод..., т. II, с. 48.

140. Заходер Б.Н. Каспийский свод..., т. II, с. 50, 51.

141. Заходер Б.Н. Каспийский свод..., т. II, с. 54.

142. Заходер Б.Н. Каспийский свод..., т. II, с. 55.

143. Плетнева С.А. Древние болгары в бассейне Дона и в Приазовье. — В кн.: Плиске — Преслав. София, 1981. Карта (рис. 2) на с. 11.

144. Готье Ю.В. Кто были обитатели Верхнего Салтова. М., 1927; Он же. Железный век в Восточной Европе, с. 85—87.

145. Рыбаков Б.А. Русские земли на карте Идриси..., с. 21, рис. 8 (карта).

146. Плетнева С.А. От кочевий к городам. М., 1967.

147. Алексеев Л.В. Полоцкая земля. М., 1966; Седов В.В. Славяне верхнего Поднепровья и Подвинья. М., 1970; Митрофанов А.Г. и Поболь Л.Д. Очерки по археологии Белоруссии. Минск, 1970; Сымонович Э.А. Раннесредневековая культура типа Колочин («Slavia Antiqua», XXII, 1975); Седов В.В. Происхождение и ранняя история славян. М., 1979; Приходнюк О.М. Археологічнї пам'ятки Середнього Приднїпров'я VI—IX ст. Київ, 1980; Горюнов Е.А. Ранние этапы истории славян Днепровского Левобережья. Л., 1981.

148. Никольская Т.Н. Земля Вятичей. М., 1981.

Предыдущая страница К оглавлению Следующая страница

 
© 2004—2024 Сергей и Алексей Копаевы. Заимствование материалов допускается только со ссылкой на данный сайт. Яндекс.Метрика