Александр Невский
 

Год 1228/29. Новгород

Под этим годом имя княжича Александра Ярославича впервые появляется на страницах летописи. Причём появляется в связи с очередным конфликтом между его отцом, князем Ярославом Всеволодовичем, и новгородцами. Впрочем, обо всём по порядку.

Из Новгородской Первой летописи старшего извода

В лето 6736 (1228)... Того же лета приплыла емь воевать в Ладожское озеро в лодках, и пришла в Спасов день1 весть о том в Новгород. Новгородцы же, рассевшись в насады2, выгребли в Ладогу с князем Ярославом. Володислав, посадник Ладожский, с ладожанами, не ожидая новгородцев, погнался в ладьях вслед за ними (емью. — А.К.)... и настиг их, и бился с ними. И была ночь, и отступили (ладожане. — А.К.) на островок, а емь на берегу с полоном... Той же ночью запросили мира, и не дал им посадник с ладожанами, а они иссекли весь полон, а сами побежали в лес, бросив лодки; много их тут пеших пало, а лодки их сожгли. Новгородцы же, простояв в Неве несколько дней, собрали вече и хотели убить Судимира3, и укрыл его князь в насаде у себя. Оттуда возвратились в Новгород, не дождавшись ладожан...

Подспудная неприязнь между князем и новгородцами, давшая о себе знать во время недолгого «стояния на Неве», выплеснулась наружу чуть позже, в связи с событиями вокруг Пскова, «младшего брата» и исторического соперника Новгорода. Союз с Псковом был необходим князю Ярославу в условиях надвигавшейся войны с Западом, однако псковичи были заинтересованы в сохранении мирных отношений с Ливонским орденом — своим ближайшим западным соседом.

В том же году, ещё прежде сей рати, князь Ярослав пошёл во Псков с посадником Иванком и тысяцким Вячеславом. И услышали псковичи, что идёт к ним князь, и затворились в городе, не пустили к себе; князь же, простояв на Дубровне, возвратился в Новгород; во Пскове же толковали, будто везёт к ним оковы, хочет заковать лучших мужей. И, придя [в Новгород, Ярослав] собрал вече на владычном дворе4 и так сказал: «Не замышлял ничего худого против псковичей, но вёз им в коробьях дары: паволоки и овощи, а они меня обесчестили», и возложил на них жалобу великую. Тогда же привёл полки из Переяславля, так сказав: «Хочу идти на Ригу»5; и стали те около Городища в шатрах, а иные в Славне по дворам6. И подорожало всё на торгу: и хлеб, и мясо, и рыба, и с того времени настала дороговизна: покупали хлеб по 2 куны, а кадь ржи по 3 гривны, а пшеницу по 5 гривен, а пшена по 7 гривен — и продолжалось так в течение трёх лет.

Услышав о том, что привёл Ярослав полки, и убоявшись того, псковичи заключили мир с рижанами, от Новгорода же отложившись, и так решили [с рижанами]: «То вы, а то новгородцы, а нам дела нет7, но если пойдут на нас войной, то вы нам помогайте», и те согласились; и взяли у них [у псковичей] 40 человек в заложники. Новгородцы же, узнав об этом, сказали: «Князь нас зовёт на Ригу, а сам хочет идти на Псков». Тогда же князь послал Мишу8 во Псков, сказав: «Пойдите со мной в поход; а зла против вас никакого не замышлял; а тех, кто оболгал меня перед вами, мне выдайте». Псковичи же прислали гречина с ответом: «Тебе, княже, кланяемся и братии новгородцам; в поход же не идём и братии своей не выдаём, а с рижанами у нас мир. Вы, к Колываню ходивши, серебро взяли, а сами пошли в Новгород, а правды (договора. — А.К.) не заключили, города не взяли, и у Кеси также, и у Медвежьей Головы также9. А нашу братью за то перебили на озере, а иные уведены [в полон], а вы учинили раздор — да и прочь. А если на нас замыслили, то мы против вас со Святою Богородицей и с поклоном; а лучше вы нас иссечёте, а жён и детей себе заберёте, нежели поганые. На том вам кланяемся». Новгородцы же так сказали князю: «Мы без своей братии, без псковичей, на Ригу не пойдём, а тебе, княже, кланяемся». Много князь уговаривал их, но не выступили в поход. Тогда князь Ярослав отослал полки свои домой...

Тогда же пошёл Ярослав с княгинею из Новгорода к Переяславлю, а в Новгороде оставил двух своих сыновей, Фёдора и Александра, с Фёдором Даниловичем [и] с тиуном Якимом.

Напомним, что юные княжичи, как прежде их отец и как вообще все новгородские князья, пребывали не в самом городе, а на Городище — в княжеской резиденции в двух километрах от Новгорода. Но всё, что происходило в самом городе, касалось их самым непосредственным образом. А в Новгороде разворачивались события весьма бурные и крайне неблагоприятные для власти суздальских князей.

Той же осенью начался дождь велик на Госпожин день10 — шёл и день, и ночь, так что и до Николина дня11 не видели светлого дня: ни сена людям нельзя было добыть, ни нивы возделать.

Противники Ярослава обвинили во всём новгородского епископа Арсения: он-де был поставлен не по закону, но дав мзду князю и свергнув законного новгородского владыку Антония (в миру боярина Добрыню Ядрейковича). Арсения, «аки злодея», выпихали вон с владычного двора и едва не убили. Далее начался настоящий мятеж:

...Пришёл в смятение весь город, и пошли с веча с оружием на тысяцкого Вячеслава, и разграбили двор его, и брата его Богуслава, и Андреичев, владычного стольника, и Давыдка Софийского, и Судимиров; а на Душильца, на Липинского старосту, послали грабить, а самого его хотели повесить, но ускакал [тот] к Ярославу, а жену его схватили, говоря, что «те на зло князю водят»; и был мятеж в городе велик... Тогда отняли тысяцкое у Вячеслава и дали Борису Негочевичу, а к князю Ярославу послали на том: «Поезжай к нам, забожное (один из видов поборов. — А.К.) отмени, судей по волостям не слать; на всей воле нашей и на всех грамотах Ярославлих12 ты наш князь; или — ты по себе, а мы по себе».

Той же зимой, в сыропустную неделю, во вторник13, в ночь, побежал Фёдор Данилович с тиуном Якимом, взяв с собою двух княжичей, Фёдора и Александра.

Так княжичи вновь оказались в Переяславле, возле отца. Новгородцы же так решили на вече:

«Да если какое зло задумали на Святую Софию (то есть на Новгород. — А.К.), то и побежали, а мы их не гнали, но братию свою казнили (то есть своих, новгородцев. — А.К.); а князю никакого зла не причинили. Да будет им Бог и крест честной, а мы себе князя промыслим». И целовали Святую Богородицу, что быть им всем заодно, и послали за [князем] Михаилом [Всеволодовичем] в Чернигов...

(24. С. 65—67)

Примечания

1. 6 августа, в праздник Спаса Преображения.

2. Насад — древнерусская ладья; её основу (киль) составлял выдолбленный ствол дерева (почему эти ладьи называли также «однодревками»), а борта наращивали («насаживали») досками.

3. Новгородский боярин; ниже он ещё несколько раз упоминается в летописи как сторонник князя Ярослава Всеволодовича.

4. Владыка — новгородский архиепископ.

5. Рига — центр Рижского епископства, один из главных центров католического влияния в Прибалтике в то время.

6. Городище — княжеская резиденция в двух километрах южнее Новгорода, где постоянно пребывали новгородские князья. Славно — Славенский конец Новгорода. (Новгород делился на пять «концов», или районов: Славенский и Плотницкий на правом берегу Волхова; Неревский, Загородский и Людин на левом.)

7. Иными словами, псковичи обязывались не вмешиваться в конфликт между Новгородом и Ригой.

8. Новгородский боярин, родоначальник рода Мишиничей; позднее, в 1240 году, он прославится своими подвигами в Невской битве.

9. Кесь — Цесис, или, по-другому, Венден, — резиденция магистра Ливонского ордена, главный центр орденских владений в Прибалтике. Медвежья Голова — Оденпе (ныне Отепя), древняя эстская крепость. Речь идёт о походе Ярослава Всеволодовича на Колывань в 1223 году.

10. То есть на Успение Пресвятой Богородицы, 15 августа.

11. До 6 декабря, дня памяти святого Николая Мирликийского.

12. Имеются в виду грамоты князя Ярослава Владимировича Мудрого, на которых приносили клятву все новгородские князья вплоть до второй половины XV века.

13. 20 февраля 1229 года.

Предыдущая страница К оглавлению Следующая страница

 
© 2004—2024 Сергей и Алексей Копаевы. Заимствование материалов допускается только со ссылкой на данный сайт. Яндекс.Метрика