Александр Невский
 

Год 1255. Владимир. Новгород

Год нового столкновения Александра с новгородцами.

Из Лаврентьевской летописи

После Великого дня1, на Святой неделе, преставился Константин, сын великого князя Ярослава, и был плач велик; [и], обрядив, понесли тело его во Владимир. И когда услышал князь Александр о смерти брата своего, встретил его [с] митрополитом, игуменами и священниками; [и], отпев положенные песнопения, положили его у Святой Богородицы во Владимире.

В том же году задумали новгородцы послать Далмата, епископа Новгородского, к великому князю Александру с грамотами, будто о мире; тот же промедлил. И восстановил дьявол, искони не желающий добра роду человеческому, вражду, и был мятеж в Новгороде: выгнали князя Василия. В том же году приехал князь Василий Новгородский в Торжок и дождался тут отца своего Александра...

Дальнейшие события суздальский летописец излагает очень кратко, рисуя радужную, но, увы, весьма далёкую от действительности картину быстрого усмирения Новгорода:

Великий же князь с Дмитрием Святославичем2 и с боярами пошёл к Новгороду. И когда услышали новгородцы, вышли с крестами и поклонились ему с честью многой, и была радость великая. И посадил сына своего в Новгороде, а сам поехал от них с честью великой, дав им мир.

(38. Стб. 474)

О том, что происходило в Новгороде на самом деле, мы узнаём из подробного рассказа Новгородской Первой летописи. Оказывается, здесь не обошлось без брата Александра, беглого князя Ярослава Ярославича, попытавшегося захватить власть над Новгородом и встретившего решительную поддержку со стороны горожан.

В лето 6763 (1255). Вывели новгородцы из Пскова Ярослава Ярославича и посадили его на столе, а Василия выгнали вон. И, услышав об этом, Александр, отец Василия, пошёл ратью к Новгороду. И когда шёл Александр со многими полками и с новоторжцами, встретил его Ратишка с изменнической вестью3: «Поспеши, княже, брат твой Ярослав бежал». И поставили новгородцы полк за [церковью] Рождества Христова, в конце, а кто пешие, те встали от Святого Ильи, против Городища. И сказали меньшие4 на вече у Святого Николы: «Братья, а что как скажет князь: "Выдайте мне моих врагов"?» И целовали меньшие Святую Богородицу, что стоять им всем: либо живот, либо смерть за правду новгородскую, за свою отчину. Лучшие же мужи собрали совет зол: как бы им меньших одолеть, а князя ввести на своей воле. И побежал Ми-халко из города к Святому Георгию (Юрьеву монастырю. — А.К.) для того, чтобы со своим полком напасть на нашу сторону и людей разогнать. Уведал [о том] Онанья [и], желая ему добра, послал за ним втайне Якуна; чёрные же люди, узнав о том, погнались за ним (за Михалком. — А.К.) и хотели двор его [разграбить], но не дал им Онанья: «Братья, если того убьёте, то убейте меня прежде!» — ибо не ведал, что и о нём мысль злую надумали: самого его схватить, а посадничество дать Михалку. И прислал князь Бориса на вече: «Выдайте мне Онанью посадника; если же не выдадите, я вам не князь — иду на город ратью!» И послали новгородцы к князю владыку5 и Клима тысяцкого: «Поезжай, княже, на свой стол, а злодеев не слушай, а с Онаньи гнев сложи и со всех мужей новгородских». И не послушал князь мольбы владыки и Климовы. И сказали новгородцы: «Братья! Если князь наш так надумал с нашими крестопреступниками, то вот им Бог и Святая София, а князь без греха». И стоял весь полк три дня за свою правду, а на четвёртый день прислал князь, так говоря: «Если лишится Онанья посадничества, то я с вас гнев снимаю». И лишили Онанью посадничества, и взяли мир на всей воле новгородской. И пошёл князь в город, и встретил его архиепископ Далмат со всем священническим чином, с крестами, у Прикуповича двора; и все радостью исполнились, а злодеи омрачились: потому что христианам радость, а дьяволу пагуба, что не было христианам великого кровопролития. И сел князь Александр на своём столе. В то же лето дали посадничество Михалку Степановичу.

(24. С. 80—81)

Причины новгородского мятежа, в общем-то, понятны. Это те самые причины, которые прежде отвращали новгородцев от отца Александра князя Ярослава Всеволодовича. Но, в отличие от Ярослава, Александр владел Новгородом, оставаясь великим князем Владимирским, то есть соединял в своих руках обе власти — и великокняжескую, и новгородскую. А это давало ему возможности значительно бблыиие, нежели его предшественникам на новгородском престоле. Кроме того, не будем забывать, в какое время пришлось ему управлять Новгородом. Разорение Северо-Восточной Руси Батыем, а затем ещё и «Неврюевой ратью» с неизбежностью заставляло Александра выкачивать из не разорённого татарами Новгорода дополнительные, не предусмотренные прежними договорами средства, ещё более ужесточать и без того крутую политику в отношении вольнолюбивого и, по меркам Руси, чересчур богатого города, а значит, рушить «старину» — главный принцип и основу основ средневекового русского права.

О том, что меры политического и экономического принуждения при князе Александре Ярославиче действительно были чрезвычайными, мы можем судить по договорам Великого Новгорода с последующими новгородскими князьями (договоры Новгорода с самим князем Александром не сохранились). В них нередки ссылки на насилия, творимые Александром, на захват им земель и покосов у новгородских бояр, на то, что князь и его приближённые-суздальцы — вопреки «грамотам Ярославлим» и «старине» — приобретали новгородские волости и сёла.

Вот, например, что говорится об этом в датированной 1266 годом договорной грамоте Новгорода с братом Александра, великим князем Ярославом Ярославичем (он занимал новгородский престол после смерти Александра Невского, в 1264—1271 годах):

...На сем, княже, целуй крест ко всему Новугороду, на чём то целовали деды, и отцы, и отец твой Ярослав (заметим, что ссылки на «брата твоего Александра» здесь нет. — А.К.). Новгород ти держати в старине, по пошлине... А пожни6, княже, что пошло тебе и твоим мужам, то твоё. А что было отъял брат твой Александр пожни, а то ти, княже, не надобе. А что, княже, брат твой Александр деял насилие на Новегороде, а того ся, княже, отступи...

(14. С. 10—11)

Но, увы... Повторяемые из грамоты в грамоту призывы новгородцев к своим князьям оставались неуслышанными. Князья Северо-Восточной Руси видели в Новгороде по большей части источник доходов, столь необходимых в условиях жестокого ордынского ига, когда дани взимались в двойном, а то и тройном размере — и своим князьям, и ордынским «царям». А потому, как писал крупнейший отечественный исследователь средневековой Руси и биограф Александра Невского Владимир Терентьевич Пашуто, «князья в поисках земель и средств не отступали, а, напротив, всё деятельнее вторгались в порядки республики»...

В том же году в Орде умер разоритель Руси хан Батый. Впрочем, на русско-ордынские отношения это особо не повлияло, ибо русские князья давно уже привыкли иметь дело со старшим сыном и соправителем Батыя Сартаком, который к тому же явно благоволил христианам. Но в следующем, 1256 году скончался и он, по слухам отравленный своими родичами. На престол в Сарае взошёл малолетний сын Батыя Улагчи (Улавчий русских летописей).

Примечания

1. То есть после Пасхи. В 1255 году Пасха пришлась на 28 марта.

2. Двоюродный брат Александра Невского, сын великого князя Святослава Всеволодовича.

3. В оригинале: «с переветом».

4. Население Новгорода традиционно делилось на «больших» (или «лучших») и «меньших» мужей: «меньшие» — это рядовые горожане, ремесленники, мелкие купцы и беднота («чёрные люди»); «лучшие» — представители знати, новгородского боярства.

5. Архиепископа Далмата.

6. Покосы.

Предыдущая страница К оглавлению Следующая страница

 
© 2004—2024 Сергей и Алексей Копаевы. Заимствование материалов допускается только со ссылкой на данный сайт. Яндекс.Метрика