12. Летопись Сибирская Кунгурская
Одна из Сибирских летописей, дошла до нас в составе Истории Сибирской С.У. Ремизова (БАН, 16.16.5.). Публикуется по изданию: Памятники литературы Древней Руси. XVII век. Книга вторая. М., 1989. С. 575—582. Звездочкой отмечены чтения, восстановленные по другому списку.
*Начало заворуя1 Ермака Тимофеева сына Поволскаго. Въ 7085 и 6-м (1577—8) годех воевал и разбивалъ на Оке и Волге и на море суды и катарги, торговых караваны в скопѣ съ 5000 человекъ, хотя итти в Кызылбаши для своей власти з донскими и еицкими. И прежде в тѣ лѣта промчеся воровской слух его в Русии, в Казане и в Астрахане, и что кызылбашскихъ послов пограбили Ермачко именем со многими людми, у него ж было в скопѣ на морѣ 7000 человекъ. И то ж 86-го октября 1 день послан указ от великого государя со столником Иваном Мурашкиным по дороге и в Астрахань: гдѣ техъ воровъ ни застанет, тут пытать, казнить и вешать.
Ермак же советом з дружиною услыша грозное слово и дѣло августа въ 29 числа, и с возвратом здумали бѣжать в Сибирь разбивать, обратя струги по Волге и по Каме вверхъ. И тот ихъ государевъ указ на станах не засталъ, а коихъ схватали, тѣхъ и приказнили, и кои с ними думали. Ермака же и собрание воѣводы не толико взяти, но и подумать — сами бѣжали прочь. И сентября 26 день объмишенилися2, не попали по Чюсовой в Сибирь и прогребли по Сылве верхъ и в заморозъ дошли до урочиша, Ермакова городища нынѣ словет; и идучи у жителей обира хлѣбы и запасы и тут зимовали, и по за Камени вогуличь воѣвали и обогатели, а хлѣбомъ кормилися от Максима Строганова. И в походъ ходиша на вогуличей 300 человекъ и возвратишася з богатством в домы своя и на подъемъ в Сибирь и к тому приправиша вдоволь лѣгкихъ стругь с припасы.
И маия въ 9 день *доспѣли обѣщанием3 часовню на городищи том во имя Николы чюдотворца. *Овии же поплыша с Ермакомъ вниз по Сылвѣ до усть Чюсовой, овии4 ж остася на городиши том с женами и з детми, вѣчно осѣлишася. Ермак же з дружиною у усть Чюсовой, взявши у Максима запас на проемъ 5000 человеком и ружье, и молитъствова. Въ 87 (1579) июня 12 день поидоша по Чюсовой вверхъ до Тагилскаго волока з боем, и вожи5 ему были зыряне — добрии змерли, а иные бѣжали, а не знающие не попали въ Серебренку в устие, прошли выше в вершину и многие мѣшкоты6 в повороте до самой осени. И дошедъ Серебренки идоша и тежелые суды покинута на Серебренке и лѣгкие струги таскали чрез волокъ на Тагилъ рѣку; и на Бую городище зимовали и кормилися вогуличами птицею, рыбою и звериемъ, яко ж и они. И многие бои улусы ихъ погромили и рухледи много взяли, и многие суды легкие вновь доспѣли доволно. И тѣ старые, гдѣ они лѣжат, сквозь их дна дерева проросли.
И въ 87-м вниде в слух к самодержцу государю Иванну Васильевичю, что Максим Строгановъ тѣх пресловущихъ воровъ Ермачка Поволскаго с товарищи з запасы и с ружьемъ отпустилъ, и о том к Максиму об отъпуске воровъ слово писано в грамотѣ сице: «Мужикъ, помни, да как ты с такимъ великим и полномочным сосѣдом ссоришь, и какая *несостоятелная спона7 меж нами учинится, и нѣ вѣдаешь, что я тебѣ за то учиню; а ежели доброе что в таком случае учинится бѣзпорочно8, не ведаешь, чемъ ты со своими пожалован будешь в твоем опасении». И то писание Максим радостно с печалию принялъ и прочелъ слѣзно, а къ Ермаку в кровопролитии его невмѣстно9 писать и не смелъ. Точно слыхом от приходящих пренесеся слово, како в воинстве и о всемъ слышно ему в удаче, и о том веселяшеся ему не всуе туне: запасъ и ружье, и подмогъ, и пушки далъ в отъпускъ. А в поход Ермак на струги дружине своей у Максима взимая с пристрастием, а не вовсе в честь или взаимы, но убити хотѣша и жита его разграбить, дом его и при нем живущихъ разорити в конец, и приступи к Максиму гызом10. Максим же увѣщеваше ихъ богом и государемъ, что числом имъ запасов дати и о том прося у нихъ кабалы — егда возвратитеся, на комъ те припасы по цѣне взяти, и кто отдастъ точно или с лихвою. Из них же войска паче всехъ Иван Колцев сь есаулы крикнуша: «О мужик, не знаешь ли — ты и тепере мертвъ, возмемъ тя и ростреляемъ по клоку, дай нам на росписку по имяном на струги, поартелно 5000, по именом на всякаго человека по 3 фунта пороху и свинцу и ружья, три полковые пушки, по 3 пуда муки ржаной, по пуду сухарей, по два пуда круп и толокна, по пуду соли и *двум полоти11, колико масла пудовъ, и знамена полковые с ыконами, всякому сту12 по знамени».
Максим же страхом одержимъ и с подданными своими отворилъ анбары хлѣбные, и по именомъ полковыхъ писарей и вѣсомъ успевающе, дающе день и нощь коемуждо по запросу числом на струги. И струги ихъ грузу знимать не стали и под бѣрегом тонути. Они же приправили набой, излегчили приимать запасовъ помене по стругам, и управишася вси по совету в путь свой июня в 13 день смиренно, и обещася вси Максиму: «Аще богъ управит путь нам в добыче и здравии имать быти, заплатим и наградимъ по возвращении нашом; аще ли же избиени будемъ, да помянет нас любовь твоя в вѣчном успѣнии; а чаем возвращеня ко отцам своим и матерям». На городище же Ермаковѣ с женами зыряне и книги ихъ писарей и память жилья ихъ, кто имены и отчеством домовъ13, и донынѣ у Строганова в казне взыскуется.
Было у Ермака: два сверсника — Иван Колцевъ, Иван Гроза; Богдан Брязга и выборных есауловъ 4 человека, тож и полковых писарей, трубачи и сурначи14, литавръшики и барабанщики, сотники и пятидесятники, и десятники с рядовыми и знаменщики чином, да три попа, да старец бродяга, ходил бѣз черных риз, а правило правилъ и каши варилъ, и припасы зналъ, и кругъ церковный справно знал. И указ на преступление чинили жъгутами, а хто подумает ототти от нихъ и изменити, не хотя быти, и тому подонски указ: насыпавъ песку в пазуху и посадя в мешокъ — в воду. И тем у Ермака вси укрепилися, а болши 20 человек с песком и камением в Сылве угружены. Блуд же и нечистота в них в великом запрещении и мерска, а согрѣшившаго объмывши 3 дни держать на чепи.
87 году, бывше Ермаку з дружиною и виде многое собрание кучюмовьское стояще на Карачине озере обще и въ зборе, аки вода колыбащеся, и згониша с острова мурзу Карачи) августа въ 1 день. И восхотѣша возвратитися въспять в Русь, и погрѣбоша вверхъ по Тавде рѣке, воюя с устия вверхъ обои Красноярскую и Калымскую волости и Лабутана со княжцы, и со всеми бѣзотъступно бишася и бѣзвозвратно до Паченки. И ту великий бой бысть, и раниша многихъ казаковъ, их же татаръ прибиша до единаго, и Печенега княжца убиша, и наполниша трупом езеро, и то словетъ и до нынѣ Банное Поганое, полно костѣй человеческих.
И оттоле погрѣбоша вверхъ по Тавдѣ, августа 6 день в Кошуни. Приидоша х Кошуку княжцу Ворлякову, и поимали перваго есаула Ичимка и допросиша: «Есть ли боевые люди?». Он же вся возвестилъ Ермаку. Ермакъ же овыхъ из нихъ убилъ и есакъ взялъ. Нападе же на нихъ страх велий, и приходяще кланяхуся съ есакомъ, и все тѣ волости и с Чандыри покорилъ боемъ и дороволно со старейшинами ихъ.
И в Чандырскомъ городке великое *болванское моление, что ихъ абыз шейтаншикъ могуще демоном чинити дива15 призываниемъ жертвъ ихъ: проклятаго связавше крепко и уткнуть саблею или ножемъ в брюхо скрозь и держать связана, дондеже по вопросу всемъ скажетъ. И тогда выдернуть из него ножъ или саблю, шейтаншикъ же став, наточит16 пригоршни крови своей, выпьетъ и вымажется, будет весь цѣлъ, что и язвъ не знать.
И про возврать Ермаку тот же шейтаншикъ сказалъ, что воротится на Карачино езеро зимовать и доидетъ до пелымского княжца, а «чрез Камень, де, хотя и думаешь, не пойдешь, и дороги нѣт, а поворотишься и побѣдишь Кучюма и царство возмешь». И о томъ идолское пророчество збылося, а о смерти его не сказалъ. И взялъ есакъ, ехалъ. И идоша до городка Табаринца Бия, и ту бой на малые часы, потому что Ермакъ не становился долго и ворочатся за ясаком — что мимоходомъ урвалъ, то и наша добыча. И ту убиша багатыря две сажени высоты и хотѣша жива свѣсти с собою, но не далъся — ухватом человекъ десять загребѣтъ и давитъ, и того застрелиша на чюдо.
И доидоша до Пелымскаго княжца Патлика и с нимъ велий бой починиша за многолюдство и пустой шумъ, ибо толико отобралися одне мужики на бой, а жены ихъ и дъти свезены в разстояние на Конду рѣку в урочище неприступное, и едины бойцы осташася у рыбиныхъ ловль. И техъ Ермакъ с таварищи прибили до единаго. И по допросомъ пути нет за Камень в Русь. Возвратишася вниз по Тавдѣ октября 4 день, обирающе хлѣбъ въ ясак, провадиша в зимовье Карачинское со многими припасы сушеными и привозшиков, отпустиша ихъ восвояси. И тот збор — первой ясачной хлѣбъ в Тоболску. И донынѣ хлѣбъ и денги и куны те — в местѣ Ермакова прибору17.
И приѣхали на Карачино ноября 8 день и всегда покушашеся напустить на Кучюма, и час воли божий по урадомъ18 не дошелъ, вси бѣша во опасении, и тако в помыслехъ и в походахъ озимеша19, бѣруще ясакъ, рыбу и мяса на пропитание, скрывающе в улусехъ.
90 (1582), марта 5 день, послаша Ермакъ вниз по Иртышу рѣкѣ в Демьянские и в Назымские городки и волости пятидесятника Богдана Брязгу с пятьюдесятью человеки все Назымские волости пленить и привести к вѣре, и собрать ясак вдоволь розкладом поголовно. И приѣхавъ в первую Аремзянъскую волость, и городок крѣпкий взял боемъ, и многихъ лутчихъ мергеней20 повѣсилъ за ногу, и розстрелялъ, и ясак собралъ за саблею, и положилъ на столъ кровавую, и велелъ вѣрно цѣловати за государя царя, чтоб имъ служить и ясак платить по вся годы, а не изменить. И взяли у нихъ в Сибирь ясакъ и запас хлѣба, и рыбы, и отослали в городъ. И того страху вси иноземцы ужаснулися. И за страхъ грозы не смели не токмо руки поднять, ниже слова молвить во всей волости Надцынской. И добралися до Тургайскаго городища, и собранные ту учинили с ними бой, и того же часа побѣждены суть, и с князьков ихъ и с началныхъ со всехъ ясакъ взятъ вскорѣ.
И доѣхали кон ми до усть Дѣмьянки рѣки, до болшево их зборнаго княжца Демаяна. И город ихъ великъ и крепокъ, и в зборе 2000 татар и вогуличь, и остяков. Приступали по три дни, не могли попасть в крѣпость горы, и хотяше возвратитися и думали: «Какъ взять, и се роспутица ходу и голод близ». И спрашивали у тѣхъ, кои приехали с ними в подводахъ и с есаком, како молятся. Един же в нихъ, чювашенинъ, был у Кучюма рускаго полону, сказалъ: «Молятся де они рускому богу, и тот дѣ руской богь литой золотой в чаше сѣдитъ. И в ту де чашу, наливши воды, пьютъ и зовутъ его Христомъ, а сказываютъ де, привезен от Владимерова крещения, и для того живутъ смѣло. Отпустите де меня к нимъ, и я дѣ могу его унести, и что они думаютъ, скажю вам всё».
И в вечеръ дни пошелъ, и по утру рано в табары пришелъ, сказалъ: «Ворожатъ де и говорятъ: лутче де намъ здатся живым, — и на том де у нихъ и положено. А бога де ихъ взять не могъ, против де его вси сидятъ и молятся и стоятъ, а он де поставлен на столъ и кругом горит жир, и курятся серою, аки в ковше».
Егда же начахомъ приступати ань21 на косогор, они же видя, мнози разбѣгошася с роды в домы своя, иных князей Романа Славнаго; и ту в городкѣ шерстовали22 — и есакъ взяли и весновали23, а мольбища не сыскали.
И по полѣ воде доспѣли себѣ лѣгкие струги, и поплыша вниз, с покорныхъ бѣруще ясакъ. Романъ же, князець ихъ лутчей, бѣжалъ с жилья своего вверхъ по Ковдѣ к Пелыми с родомъ своимъ лыжами и нартами. Егда же доплыша Рачева городища, и ту котелние24 шейтанъшики — збиратели со всехъ юртъ на молбише къ шейтану Рачю, и въ зборе ихъ многое, — вси утекоша в лѣсъ до единаго, в частой ельникъ, и жертву25 покинуша всю; и ждаша сутки и не дождався, ѣхали, собирающи ясакъ.
Прочие же скопишася между дву мысов горы Иртыша выше Цыньялы рѣки, злобящеся26 в уском мѣсте, мняще, что богъ их, казаков, стругами не пропустит далѣ ѣхать вниз, ту остановить, да побьютъ всехъ. И умыслиша в ущине27 оружье себѣ коварно, крюки и укрюки, засѣку и вѣревки, да удержатъ. Богдан же с товарищи, слыша скопъ ихъ злѣ, остановишася и молѣбъствоваша. И на исходе солнца пустишася напоплавъ и доплыша ту быстрины; остяцы же крюками своими и укрюками хотя хапати, они ж удариша вкругъ из ружья на обе стороны, и повалишася, собою мятуще друг друга. И проплыша до Цыньялы и Нарымъскаго городка, а в городке точию жены ихъ и дѣти и от страха омертвеша, плача, крыча и бѣгая. Тии же вымышленники28 в вечеру приходяще единъ по единому, оглядаяся и виде, яко не бьютъ жен ихъ и детей, точию ласкают, во утрии собрашася с вси. Овии же разыдошася, оставшие же любѣзно данью и есакомъ поклонишася.
Прияше же ясакъ майя въ 9 день и поплыша вниз до Кол пуховы волости и сотника ихъ и молбища шейтанскаго, и учиниша бой часа с три, и видѣша убиенных, и здашася, и ясакъ дата доволно. И того числа поплыша до Колпухова городка, бѣруще ясакъ з боемъ и бѣз бою. И майя въ 20 день доплыша до Самара княжца, и ту в сборе 8 княжцовъ, ждуще побита силою. Богданъ же с таварищи, моляся богу, в день неделный приплыша протокою под самой Самаръ, и засташа многихъ остяковъ на карауле спящихъ твердо бѣз опасения. Егда же на стоящихъ удариша из ружья и убиша княжца Самару и с родом его, прочие же в собрании в разбѣхъ разлучишася по своимъ жильямъ. А жителей осталося малое число, и принесоша ясакъ с поклоном и шерстоваша ту. Богдан же поживѣ неделю и поставиша князя болшего Алачея болшим, яко богата суща, и отпустиша со своими честно.
И оттоль поидоша на Обь и виде много пустово места и жилья мало, и присташа на Бѣлогорье; ту бо у них молбище болшее богыне древней: нага с сыном на стулѣ садящая; приемлюще дары от своих, и дающе ей статки во всякомъ промысле, а еже кто по обѣту не даст, мучитъ и томитъ, а хто принесѣтъ жалеючи к ней, тот пред нею пад умретъ, имяше бо жрение и съѣздъ великий. Егда же вниде имъ в слухъ приездъ Богдана, велела спрятатися и всемъ бѣжати, и многое собрание кумирское спряташа и до сего дни.
Богдан же виде пустоту жилья, и размыслиша с таварищи ѣхать далѣ не по што, а возвратишася, пождавъ на мѣсте три дни, в Сибирь град. А кои бои и были по дорогѣ, на низъ пловчи, и техъ всехъ описать трудно подробну: вои убитыхъ нетъ, а раненых — кажной многаши. И приѣхали в радости майя 29 день сь есакомъ, и ѣдучи по погромленным городкамъ, смотря. Мнози утвердишася жити постоянно во всемъ покорни, стречаше и провожающе казаковъ и с провожатыми — честно, а егда же приносяще ясакъ, и приемъшики вси в наряде — в цветномъ платье, чтуще честь, царскаго величества славу. И со зборщиками доѣхавши къ Ермаку здраво и в честности, в радости вси прославиша бога.
По взятии Сибири 92-го (1584), августа 6 день, по вѣдомости29 оманшиков, поѣхали Ермакъ с казаки с тремя сты человекъ стретить прикочевныхъ бухарцовъ со многими тавары, а Кучюмъ де стоитъ далѣче в урочище Вагая рѣки. Егда же поидоша вверхъ по Иртышу, и все волости покорни бѣша во всем, а слыху никакова о Кучюме и бухарцахъ не обретоша. И прогребли вверхъ по Иртышу до Сартезеря и до болшего князя Бѣгиша Княжѣва городка и ту учиниша великий бой со зборными тотары и с карачинцы; у Бѣгиша же две пушки железные из Казани привѣзены, их же казаки умолвиша30, и не могоша лунуть31 на казаков вдругорядь, и спехнуша ихъ прямо в Ыртышъ под гору; и ту прибиша всехъ съ ярости бѣз остатку, а малое число утекли; и взяша имения много и закопаша в погрѣбы с пожитки. И погребоша к Шамше и Крянчикам, и в Салахе бѣша малой бой; и погрѣбоша в Каурдакъ, ту бо татара вси спряташася в темной елникъ и болота; и догрѣбоша до старости древняго поставления царя Саргачика Ишимскаго, и з боем взяша его, смиряюще.
И оттоль до Тебѣнди, словет нижней городок князка Елыгая, и тут есаулъ в малолюдстве; и слыша и виде, что Ермакъ покорных не убиваетъ, принесли дары и есак, что яко прежде требовалъ что доброе в честь; и привел ему прекрасную дочь свою в честь и в дар, Ермак же не приял и отверг и прочимъ запретилъ, ея же доступалъ Кучюмъ за сына своего взяти, та бо девка роду ханска Саргачика царя прекрасна. И оттоль погрѣбли до усть Ишиму, и на усть Ишиму бой великой, яко не оружьемъ, но руками, кто кого можетъ, и в том бою убито ермаковыхъ казаковъ 5 человекъ, и одолѣша бусурманъ, а своихъ погрѣбоша. И от тѣхъ пяти человекахъ татара поютъ с плачемъ при бѣседахъ в пѣснехъ, припѣваючи: «Яным, яным, бишь казак, бишь казак», — сиречь: «Воины, воины пять, пять человекъ победиша и разориша». И сия песня ихъ словет царицынъ плачь.
И оттоль ѣхаша в городок Кулары, и той опасной крайной32 кучюмовской от калмыкъ, и во всемъ верхъ Иртыша крѣпче его нет. И того Ермак, приступающе 5 дней, взяти не могъ, и оставилъ, говоря: «Назад де воротяся прибѣремъ». И погрѣбоша к Ташатканскому городку. И в томъ городкѣ спалъ камень с небеси, вѣличество как бы воз с санми, видом багров, и от него де временем возходит стужа, дождь и снегъ; и о семъ Ермакъ с тавариши дивилися божию дѣянию. Сущи же жители во всемъ покорны и, еже требовалъ Ермак, всё отдали, потому что застращаны и бои вси на Сибири и под Чюваши видѣли, и бѣжали к сродичемъ, ту живущим. И размышляюще вси, яко не слыхали о Кучюме и бухарцахъ николи, и гдѣ бы вѣсть перенять.
И поидоша до усть Шиштамаму и ту конечно обретоша бѣглецовъ и карачинцовъ, и кои бѣглецы были у Ермаку в полону, узнали его, что у него в стану жили. И та словетъ волость жителей — туралинцы. И видѣша вси, яко зѣло скудни, и ничимъ ихъ вредиша. И оттолѣ возвратишася на низ вскорости. И в Ташаткане сказали имъ, что пришли бухарцы в Сибирь, погребаючи все городки и волости до уть Вагаю реки. И погрѣбоша вверхъ по Вагаю реке с поспѣшениемъ до Агитъскаго городка в трудности, и ничто же обретоша, ни слыху, ни виду видѣша. И изождавъ, поворотилися вниз до устия и остановилися, *не внимая назирателя33 Кучюма и Карачи, *вѣдомыхъ воровъ34, стояще в прикрытѣ за речкою в трехъ верстахъ и менши, в темном диком суземье35, при речке крутой и топкой велми. По ней же Кучюмъ учинилъ бродъ широкой, какъ в три или в четыре тѣлеги проѣхать, в одном мѣсте каменьемъ и пескомъ засыпалъ плотно, а хто не угодаетъ, утопаетъ.
Примечания
1. Появление разбойника (удальца).
2. ошиблись.
3. устроили по обету.
4. Один...
5. проводники.
6. задержки.
7. напрасная вражда.
8. без дурной славы.
9. не годится.
10. с бранью (угрозами).
11. две половины туши сушеного мяса.
12. сотне.
13. домочадцев.
14. дудари.
15. языческое мольбище, где их нечестивый шаман может с помощью демона творить чудеса.
16. нацедит.
17. поборов.
18. Здесь: назначенный.
19. провели зиму.
20. стрелков из лука.
21. аж, прямо.
22. присягали на подданство.
23. пережидали весну, охотясь (промышляли).
24. артельные.
25. жертвоприношения.
26. мечтая об отмщении.
27. в теснине.
28. искусные мастера.
29. по сообщению.
30. заставили умолкнуть.
31. выстрелить.
32. пограничный.
33. не остерегаясь караула.
34. известных злодеев.
35. дремучем лесу.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |