Александр Невский
 

2. Возникновение города-государства в Черниговской и Переяславской землях

Черниговский и Переяславский города-государства сложились на основе племенной территории полян и северян. При этом, как свидетельствуют новейшие изыскания археологов, такие древнейшие города, как Любечь, Переяславль, входили наряду с Киевом в регион полян; Новгород-Северский, Севск, Путивль и Рыльск были городами северян, а Чернигов находился на смешанной, полянско-северянской полосе1. А.Н. Насонов убедительно показал, что Киев, Чернигов и Переяславль вырастали «в значении политически господствующих центров» и составили основу так называемой «Русской земли»2. Не отрицая ускоренности социально-экономического развития в «Русской земле», не можем согласиться с А.Н. Насоновым в том, что эти центры были сильны своею феодальной знатью, богатой земельными владениями. «Русская земля» была дофеодальным образованием, ядром того суперсоюза, который возникал на территории Восточной Европы на протяжении IX—X вв. Исследователи показали всю сложность формирования этого суперсоюза, вхождения в него различных союзов племен. Так, если западные северяне непосредственно вошли в состав «Русской земли», то восточные северяне продолжали еще долгое время платить дань хазарам. «В IX в. территория племенного союза оказалась рассеченной политической границей на западную часть, вошедшую в состав "Русской земли", и восточную, находившуюся, вероятно, в зависимости от Хазарского каганата», — пишет А.К. Зайцев3. Тем не менее и восточные северяне оказались очень рано в орбите влияния полянской общины. С них брал дань киевский воитель Святослав.

В конце X — начале XI вв. из состава «Русской земли» начинают выделяться Черниговская и Переяславская земли. В связи с этим явлением привлекает внимание градостроительная деятельность Владимира. «И рече Володимерь: "Се не добро, еже малъ город около Киева". И нача ставити городы по Десне, и по Востри, и по Трубежеви, и по Суле, и по Стугне. И поча нарубати муже лучыпие от Словень, и от Кривичь, и от Чюди, и от Вятичь, и от сих насели грады: бе бо рать от печенег. И бе воюяся с ними и одолая им...»4. Правомерно, казалось бы, видеть в строительстве князя одно лишь стремление укрепить порубежье для борьбы со степняками. Но уже П.В. Голубовский усмотрел в постройке Владимиром городов одновременно и попытку Киева усилить свое господство в земле северян5. Его поддержал В.В. Мавродин, который при этом отметил, что «массовое заселение городков иноплеменным по отношению к основному населению территории составом свидетельствует о том, что, очевидно, дело охраны земли Северской, с точки зрения киевского князя, гораздо целесообразнее было поручить переселенным "лучшим мужам"»6. Действительно, этот летописный материал может свидетельствовать о враждебности северянского населения по отношению к полянской столице. Враждебность эта подогревалась стремлением к самостоятельности жителей Левобережной Украины. Владимир, переселяя «лучших мужей», добивался двух целей: с одной стороны, он лишал лидеров общины словен, кривичей, вятичей и чюди, которые стремились так же, как и северские города к самостоятельности, с другой — с помощью переселенных поддерживал свою власть над местным населением.

На активизацию антикиевских выступлений жителей Левобережья намекают и события 1015 г., связанные с походом князя Бориса. В Повести временных лет и в некоторых других источниках организация этого похода объясняется необходимостью отражения печенегов, вторгшихся в южные пределы Руси. Не найдя печенегов, Борис вернулся с войском назад7. Несколько иначе излагает события одно из Сказаний о Борисе и Глебе, изданных И.И. Срезневским. Там наряду с упоминанием о походе Бориса против напавших на русскую землю врагов говорится еще и о том, что князь, «умирив грады вся, възвратися вспять»8. В.В. Мавродин, рассмотревший обе версии, пришел к выводу, что они не исключают друг друга. «Возможно, — пишет он, — что печенеги, прослышав о походе Бориса, ставившего себе целью "умиротворенье" северских городов, ушли в степи»9. Сообщение об усмирении городов позволило В.В. Мавродину высказать предположение о «продолжавшемся сопротивлении Киеву со стороны отдельных социальных группировок Левобережья». Исследователь, впрочем, не решался сказать, какой характер носило брожение городов «оноя страны Днепра». «Было ли это восстание городских низов против развивавшейся феодально-ростовщической верхушки, было ли это сопротивление отдельных представителей местной знати некоторых городов власти киевского князя — прямого ответа на поставленный вопрос мы нигде не найдем»10. Речь, вероятно, надо вести о росте сопротивления северского населения в целом киевскому господству. Не случайно в конце X — начале XI вв. происходит сложение политического и территориального ядра Чернигово-Северской волости11. Данный процесс, как нам думается, мог идти только рука об руку с постепенным освобождением от власти Киева.

О Чернигове можно определенно сказать, что он возник в результате общинного синойкизма, т. е. слияния нескольких поселков12. Само появление города путем объединения группы общин свидетельствует об определенной социальной консолидации местного населения. По мере ее роста усиливалось стремление черниговцев обособиться от Киева.

В первой четверти XI в. наблюдаются явственные признаки возросшей самостоятельности Черниговской земли. Учреждение в Чернигове княжения, независимого от Киева, вполне подтверждает нашу мысль. Произошло это при следующих обстоятельствах. В 1024 г. у стен Киева появились войска князя Мстислава, пришедшего из далекой причерноморской Тмутаракани. Трудно сказать, опирался ли он в этот момент на северянские силы или довольствовался своей тмутараканской дружиной. Мстислав мог пройти Доном, Сеймом и Десной, побывать, следовательно, в Чернигове, но мог подняться и вверх по Днепру, не заходя в Чернигов13. Но как бы там ни было, князь Мстислав, когда киевляне отвергли его, нашел себе пристанище в Чернигове, откуда потом выступил против Ярослава. Основную силу Мстислава в Лиственской битве составляли северяне. Борьба закончилась соглашением у Городца: «...и разделиста по Днепр Русьскую землю: Ярослав прия сю сторону, а Мьстислав ону»14. Это соглашение соответствовало интересам зарождающейся Черниговской волости — города-государства, становление которого началось еще до Мстислава и продолжалось после него.

Вокняжение Мстислава в Чернигове указывает на возросшую сплоченность местных социальных сил, способных противостоять киевской общине и возглавляющему ее князю Ярославу. Основу этих сил составляла городская община Чернигова. Нас не должна смущать фразеология летописца, сосредоточенного на князьях, которые якобы сами, без участия общин Киева и Чернигова, «разделиста Руськую землю». Перед нами обычная манера подачи летописного материала, сфокусированного на деятельности князей. В действительности же раздел «Русской земли» являлся выражением глубинного течения социальной жизни, размывавшего родоплеменные устои. Князья лишь облекали в политическую форму то, что диктовалось объективным ходом исторического развития.

Княжение Мстислава в Чернигове знаменовало существенные сдвиги в общественной организации «Русской земли». Оно предвещало ее распад, который стал отчетливо проявляться к середине XI в. На обломках «Русской земли» складывалось три волости: Киевская, Черниговская и Переяславская. Образование из «Русской земли» названных волостей запечатлело летописное «Завещание» Ярослава Мудрого. Перед своей смертью в 1054 г. Ярослав, обращаясь к сыновьям распорядился так: «Се же поручаю в собе место стол старейшему сыну моему и брату вашему Изяславу Кыев; сего послушайте, якоже послушаете мене, да той вы будеть в мене место; а Святославу даю Чернигов, а Всеволоду Переяславль»15. Здесь, подобно тому, как это имело место в летописном рассказе о разделе «Русской земли» между Ярославом и Мстиславом, одной лишь княжеской воле приписывается созидающая политическая роль. Эта идеалистическая концепция летописца прошла через все русское средневековье и была воспринята историками XVIII—XIX вв. Н.М. Карамзин, например, писал: «Древняя Россия погребла с Ярославом свое могущество и благоденствие. Основанная, возвеличенная Единовластием, она утратила силу, блеск л гражданское счастие, будучи снова раздробленною на малые области»16. Советские историки показали несостоятельность такого рода трактовок политической истории Киевской Руси, установив обусловленность образования отдельных волостей-земель процессами роста их социальной консолидации и вытекающего отсюда сепаратизма17. Однако основную причину выделения волостей-земель они видели в феодализации древнерусского общества, закономерным итогом которой стала феодальная раздробленность Руси. Поэтому «Завещание» Ярослава рассматривается как первое юридическое оформление феодальной раздробленности18. Мы не можем полностью принять эту точку зрения. Распад «Русской земли», как и всего грандиозного восточнославянского союза племен19, в самом деле был следствием социальной консолидации различных областей Киевской Руси. Но конкретное содержание данного процесса нам представляется не в развитии феодализма, а в смене родоплеменного строя общественной организацией, основанной на территориальных связях и являющейся переходной ступенью от доклассового общества к классовому. Образование территориальных социальных структур создавало условия для феодализации общественных отношений, а отнюдь не означало утверждение феодализма как социально-экономической системы.

На протяжении второй половины XI в. все явственнее обнаруживается тяга черниговцев к самостоятельности. При этом они используют в своей борьбе за независимость Олега и Бориса Святославичей, враждовавших с киевскими правителями. В 1078 г. киевский князь Изяслав «повеле збирати воя от мала до велика». Киевское ополчение во главе с четырьмя князьями двинулось к Чернигову. «Черниговцы затворишася в граде. Олег же и Борис не бяста, Черниговцем же не отворившимся...»20 Чем, кроме как желанием противостоять Киеву, можно объяснить столь решительные действия городской общины? Данный летописный отрывок красноречив: в городе не было князей, черниговцы действовали самостоятельно. Это свидетельствует о высоком уровне организации черниговской общины, о ее стремлении бороться с киевской общиной. Возможно, что по поводу прихода киевлян в городе собралось вече, которое и решило сопротивляться до последнего. Во всяком случае, черниговцы сражались не на жизнь, а на смерть. Когда Владимир Мономах — искусный воин, сумел захватить восточные ворота и поджечь окольный град, «людем же вбегшим в дънешнии град»21. Но сила была еще на стороне Киевской волости. Олег и Борис Святославичи потерпели поражение у Нежатиной Нивы. Вскоре князь Всеволод «седе Киеве на столе отца своего и брата своего, переем всю власть Рускую и посади сына своего Володимера в Чернигове»22. Но положение Владимира в Чернигове было непрочным. Наняв себе в союзники половцев, всегда готовых поживиться на Руси, Олег пришел к Чернигову. Владимир «затворился в граде», но долго там не высидел. Он заключил мир с Олегом и пошел «на стол отень Переяславлю»23. Удивление вызывает то, что Владимир — прирожденный воин так быстро сдался. Интересную информацию предоставляет нам знаменитое «Поучение» Мономаха. Мономах вспоминал: «Олег на мя приде с Половечьскою землею к Чернигову и бишася дружина моя с ним»24. Вот она разгадка слабости Владимира — с половцами сражалась лишь его дружина. Это тем более странно, что в земле сложилась сильная военная организация. Тот же Мономах не раз упоминает «черниговцев», с которыми воевал против Полоцкой волости25. Вывод напрашивается один: «черниговци» не хотели воевать против Олега. Это был «свой» князь, к которому земля была привязана, а Владимир не имел корней в Чернигове. Этим, а отнюдь не сожалением о христианских душах объясняется его уход из Чернигова. Значит, князья были лишь орудием в руках общин. Не случайно Святополк и Владимир зовут Олега в Киев стать «пред епископы и игумены, пред боярами и горожанами». Именно киевские горожане должны были образумить непокорного черниговского князя. Но Олег отверг эти притязания. Ответ его полон презрения к враждебному городу: «Несть мене лепо судити епископу, ли игуменом, ли смердом»26. В.В. Мавродин правильно, на наш взгляд, писал, что «ответ Олега не является лишь проявлением его личного характера... За ним стояли определенные социальные силы, которые и продиктовали ответ, видно, от всей души сорвавшийся с его уст»27. Не можем лишь согласиться с тем, что этой силой было черниговское боярство28. Бояре, безусловно, были лидерами общества, но за ними стояло население всей черниговской волости. «Думать, что народ в этих распрях не принимал участия, было бы больше чем поверхностно», — отмечал П.В. Голубовский29.

В рассматриваемое время получаем возможность изучать Черниговскую волость и в территориальном аспекте. Только что выделившийся центр нес еще на себе следы могущества былой «Русской земли». В статьях, предшествующих Комиссионному списку Новгородской I летописи указывается, что Святослав получил «Чернигов и всю страну въсточную и до Мурома»30. Такой широкий территориальный размах сохраняется еще какое-то время. В 1095 г. в Муроме был «ят» посадник Олега Святославича31. О том же свидетельствуют и действия Олега в Муромской земле. Набрав воев в Смоленске, черниговский князь пришел к Мурому и заявил сидевшему там Изяславу Владимировичу: «Иди в волость отца своего Ростову, а то есть волость отца моего»32. Летописец замечает, что на его стороне была правда. Но это была лишь правда межкняжеских делений «хлеба», а ход исторических событий действовал против Олега. Формировалась, собственно, Черниговская волость, а в «восточной стране» зарождались Муромский и Рязанский города-государства.

Впервые с Черниговской волостью мы встречаемся в летописном сообщении под 1068 г. Тогда «половцем воюющим около Чернигова, Святослав же собрав дружины нелико изиде на нь ко Сновьску»33. Сновск в данном летописном сообщении предстает перед нами как пригород Чернигова. Другой пригород — Стародуб. В нем «затворился» Олег, после того, как Святополк и Владимир выбили его из Чернигова. Киевские князья «оступиста и в граде и бьяхутся из города крепко, а сим приступаху к граду и язвени бываху мнози от обоих и бысть межи ими брань люта». Только когда люди стали изнемогать от многодневной осады, Олег «вылезе из града»34. Значит, пригород в это время живет в унисон с главным городом. Он поддерживает того же князя, что и главный город земли.

К исходу XI в. складывание городских волостей (городов-государств) на Руси, происходившее на основе консолидации местных сил, приняло рельефные формы. Об этом можно судить по такому заметному политическому событию, каким был княжеский съезд 1097 г. в Любече. Летописец рассказывает: «Придоша Святополк и Володимер, и Давыд Игоревичь, и Василко Ростиславич, и Давыд Святославичь, и брат его Олег, и сняшася Любячи на устроенье мира, и глаголаша к собе, рекуще: "Почто губим Руськую землю, сами на ся котору деюще? А половци землю нашю несуть розно, и ради суть, оже межю нами рати. Да ноне отселе имемся въ едино сердце, и блюдем Рускые земли; каждо да держить отчину свою: Святополк Кыев Изяславлю, Володимерь Всеволожю, Давыд и Олег и Ярослав Святославлю, а им же роздал Всеволод городы: Давыду Володимерь, Ростиславичема Перемышль Володареви, Теребовль Василкови". И на том целоваша крест»35.

Съезд в Любече рассматривается современными историками в связи с проблемой феодальной раздробленности на Руси... Так, Б.Д. Греков считал, что на Любечском съезде «совершенно четко было констатировано наличие нового политического строя. Было официально произнесено и признано съездом: "кождо да держать отчину свою". Съезд признал этот факт основой дальнейших политических междукняжеских отношений»36.По Д.С. Лихачеву, поддержавшему Б.Д. Грекова, «в отличие от завещания Ярослава (1054 г.) в постановлениях Любечского съезда не упоминается о старейшинстве. Права обижаемого защищает не старший князь, а все князья. вместе. Однако ни "завещанию" Ярослава, ни Любечскому съезду не удалось приостановить раздела Руси и восстановить ее единство»37. Согласно В.В. Мавродину, на Любечском съезде восторжествовал принцип «феодального расчленения земли Русской»38. С точки зрения В.Т. Пашуто, съезд князей в Любече «решал вопрос о разделе страны на отчины и, видимо, о разделе коренного домена — собственно "Русской земли" (Киев, Чернигов, Переяславль) — с обязательством получающих части в ней блюсти ее всем "за один". Этот съезд принял решения, определившие судьбы Киева на несколько столетий»39. По мысли Б.А. Рыбакова, «на Любечском съезде был провозглашен принцип династического разделения Русской земли между различными княжескими ветвями при соблюдении ее единства перед лицом внешней опасности... Но все это было основано не на реальных интересах отдельных земель, не на действительном соотношении сил. Князья, глядя на Русь как бы с птичьего полета, делили ее на куски, сообразуясь со случайными границами владений сыновей Ярослава»40. Н.Ф. Котляр полагает, что в Любече «был провозглашен лозунг отстаивания единства Древнерусского государства» перед лицом половецкой угрозы. Вместе с тем Любечский съезд узаконил «принцип наследственного владения землями»41.

Анализ летописного текста привел нас к несколько иным выводам. Прежде всего надо подчеркнуть, что исследователи неоправданно рассуждают о Древнерусском государстве в целом (о Руси или всей стране). Внимание летописца и князей, собравшихся в Любече, сосредоточено на «Русской земле». Что разумел летописец под «Русской землей», видно из перечисленных им княжеских держаний. Это — Киев, Чернигов, Переяславль, т. е. волости, возглавляемые названными городами. Несколько странное впечатление производит упоминание в летописи Владимира, Перемышля и Теребовля в связи с «Русской землей». Впрочем, тому есть свое объяснение, о чем речь ниже.

Итак, помыслы князей, съехавшихся на сейм в Любече, были обращены не ко всей Руси, а лишь к «Русской земле» и городам Юго-Запада. Какую цель преследовали участники съезда? Летописец ясно говорит, что князья «сняшася Любячи на устроенье мира», необходимого в условиях половецких вторжений. Стало быть, ради прекращения вражды и усобиц собрались князья, а не для мнимого «раздела страны». Примирение, провозглашенное в Любече, касалось определенных лиц и потому устанавливалось на какое-то близко обозримое время, т. е. время их деятельности. Вот почему решения Любечского съезда нельзя распространять на последующие времена, как узаконившие новый политический порядок и принципы владения волостями, а тем более видеть в них решения, «определившие судьбы Киева на несколько столетий». Поступая так, исследователи придают княжескому съезду несвойственное ему эпохальное значение. Вызывает возражение и стремление отдельных ученых истолковать соглашение 1097 г. в Любече как попытку задержать раздел Руси, восстановить и отстоять ее единство. Князья договаривались о единстве между собой. Но достичь его они могли только путем распределения княжений по отчинному принципу, привычному для людей Древней Руси. Мы ошибемся, если вообразим, что распределение княжений означало раздел земель. Делились не земли, а власть над ними. «Кождо да держить отчину свою», — заявили князья. Они, следовательно, сошлись на том, что каждый из присутствующих на съезде должен править там, где правил его отец42. Разумеется, раздел власти над землями немыслим без существования самих земель как политических единиц. Отсюда вывод: договоренность князей в Любече регистрировала то, что стало фактом исторической действительности — распад «Русской земли» на Киевскую, Черниговскую и Переяславскую городские волости. Летописец и его герои-князья, сетуя на плачевную участь «Русской земли», пользовались устаревшей терминологией, поскольку «Русская земля», какой она была в IX—X вв., отошла в прошлое, уступив место трем государственным образованиям. К исходу XI в. на политической карте Восточной Европы «Русская земля» уже не столько политическое, сколько географическое понятие.

Княжеский съезд в Любече, таким образом, констатировал свершившееся отделение от Киева ранее подчиненных ему Чернигова и Переяславля. Власть киевской общины в пределах «Русской земли» резко сократилась. Обособление Чернигова и Переяславля от Киева — показатель значительной сплоченности местных социальных сил, на почве которой и сложились упомянутые городские волости. Договор князей, заключенный в Любече, являлся по сути признанием самостоятельности Чернигова и отчасти Переяславля. В меньшей мере это можно сказать относительно Владимира, Перемышля и Теребовля, статус которых, если следовать летописным записям, несколько отличался от статуса Чернигова и Переяславля. Различие проявлялось в обосновании прав участников съезда 1097 г. на то или иное княжение: Святополк Изяславич, Владимир Всеволодович, Давыд, Олег и Ярослав Святославичи закрепили за собой Киев, Переяславль и Чернигов потому, что там правили их отцы, а Давыд Игоревич, Володарь и Василько Ростиславичи остались во Владимире, Перемышле и Теребовле на том основании, что в свое время их «роздаял» князьям Всеволод, сидевший в Киеве. Но коль это так, то принцип «кождо да держить отчину свою» не подходил к Давыду Игоревичу и Ростиславичам. Он составил привилегию лишь Святополка, Владимира Мономаха, Давыда, Олега и Ярослава Святославичей. Что касается упоминания юго-западных городов в связи с «Русской землей», то в этом следует видеть проявление их зависимости от «матери градов русских» — Киева.

Волостной быт в Черниговской земле достигает в начале XII в. высокого уровня развития. Свидетельство тому — начало процесса волостного дробления. После Любечского съезда появляется самостоятельное Новгород-Северское княжение. Князем здесь становится беспокойный Олег Святославич, в то время как в Чернигове вокняжился его брат Давыд43.

В последующее время самостоятельность и суверенность Черниговской земли продолжали возрастать. И нас не обманет участие князя Давыда в мероприятиях киевских князей. Речь здесь уже должна идти о военных временных союзах, конечно, при учете того, что Киев не утратил еще своих «великодержавных» амбиций.

Ярко противостояние Киеву проявляется при Всеволоде Ольговиче. Он утвердился на столе в Чернигове в 1128 г. Всеволод «я стрыя своего Ярослава Чернигове, изъехав и, а дружину его исече и разъграби»44. Дореволюционные историки предположили, что «такая удача Всеволода объясняется сочувствием к нему граждан, которые может быть тяготились княжением невоинственного Ярослава»45. Это предположение выглядит достаточно убедительно. Правда, невоинственность Ярослава тут не при чем. «Не имея поддержки в самом Чернигове, Ярослав Святославич заключил договор с Мстиславом Владимировичем — великим князем киевским»46. Поэтому он, конечно же, не мог возглавлять борьбу черниговцев с враждебной киевской общиной, а следовательно, и противостоять Всеволоду. Знаменательно, что киевский князь, попытавшийся было вступиться за изгнанного Ярослава, ничего не добился. Всеволод «умолил» Мстислава оставить его на столе в Чернигове. Летописец сообщает еще и о вмешательстве церковников в эту историю. Игумен Григорий тоже со своей стороны повлиял на Мстислава47. Но дело, видимо, в другом — черниговская волость достигла такой силы, что могла противиться Киеву.

Вскоре начинается открытая борьба. Летописца завораживали колоритные фигуры князей. Но из летописного контекста мы сразу узнаем, что это была борьба земель, а не князей с их дружинами. Не случайно стремление опустошить волость противника. Ярополк, Андрей и Юрий «поимаша около города Чернигова села». В ответ Ольговичи с Изяславом и Святополком Мьстиславичами «поидоша воююче села и городы Переяславьскои власти»48. Наиболее четко это отразил новгородский летописец, который уловил сущность и накал борьбы двух волостей: «Ходи Мирослав посадник из Новагорода мирить кыян с церниговьци, и приде, не успев ницто же: сильно бо възмялася вся земля Русская; Яропълк к собе зваше новъгородьце, а церниговьскыи князь к собе; и бишася, и поможе бог Олговицю с церниговчи, и многы кыяны исеце, а другыя изма руками»49. Впрочем, вскоре и южный летописец показал нам, кто вел борьбу с Киевом. Ярополк создал огромную коалицию, в которую вошли суздальцы, ростовцы, полочане, смольняне; прислал помощь даже венгерский король. Против такой силы устоять было трудно, и «людие Черниговци въспиша к Всеволоду: ты надеешися бежати в Половце, а волость свою погубиши, то к чему ся опять воротишь»50. Это летописное сообщение весьма знаменательно. Городская община Чернигова организованно (возможно, на вече) диктует условия князю. В словах черниговцев отчетливо звучит тревога за судьбы волости. Это и понятно. Главный город земли был заинтересован в сохранении территориальной целостности и материального благосостояния последней51.

Ярополк пошел на заключение мира с черниговцами. Мир был заключен у «Моровеиска» — еще одного пригорода Чернигова. Летописец объясняет покладистость Ярополка тем, что он «имел страх божий, как и отец его». Но дело скорее всего в силе черниговских полков. Сила эта проявилась сразу же после смерти Ярополка. «Поиде Всеволод Олговичь из Вышегорода к Кыеву, изрядив полкы»52. К этому факту необходимо отнестись с должным вниманием. Посажение Всеволода на киевский стол черниговскими полками может означать только одно: черниговский город-государство достиг такого могущества, что стал навязывать князей Киеву. Князья же были привязаны к местной среде, срастались с местной почвой, а если отрывались от нее, община переставала поддерживать их. У нее появляются новые лидеры. Так произошло и со Всеволодом. Он нашел общий язык с киевлянами, но потерял связь с черниговским земством.

В этой ситуации выразителем всевозраставшей самостоятельности северских земель становятся братья Всеволода и Давыдовичи. Всеволод предлагает им кормления непосредственно в Киевской земле. Но Ольговичи и Давыдовичи целовали крест на том, чтобы требовать Черниговскую и Новгород-Северскую волости. Очевидно, что они опирались на поддержку местных сил. Договориться со своими ближайшими родственниками Всеволоду не удалось. Завязалась борьба. Наблюдая за перипетиями этой борьбы, поневоле обращаешь внимание на один примечательный факт: противники стремятся опустошить волости друг друга, нанести удар по земле неприятеля. Это ли не подтверждение того, что именно земля подвигнула отпрысков Святослава Ярославича на борьбу с Киевом и была для них опорой. Но сила Киева по-прежнему была еще очень велика, и Ольговичам с Давыдовичами пришлось согласиться на условия Всеволода.

Всеволод планировал оставить после своей смерти на киевском столе брата Игоря, но киевская община, как известно, решила по-другому. Видимо, для киевлян Ольговичи по-прежнему были воплощением соседней враждебной земли. Вот почему они потерпели поражение. Завязнувший в болоте Игорь был взят в плен. Святослав, сын Всеволода Ольговича, укрылся в Ирининском монастыре, где и был схвачен. Однако дело Ольговичей проиграно не было, ведь за их спинами стояли сильные северские земли. Правда, сила их была значительно ослаблена окончательным распадом на самостоятельные города-государства. События, последовавшие за пленением Игоря Ольговича, позволяют нам определить степень этого распада.

Уцелевший в киевских катаклизмах Святослав Ольгович прибежал в Чернигов. Удостоверившись в преданности своих братьев Давыдовичей (Владимира и Изяслава), он «еха Курьску уставливать людии и оттуда Новугороду»53, т. е. собирать ополчение54. Как показали ближайшие события, преданность Давыдовичей была притворной. Вместе с Изяславом Мстиславичем они становятся врагами Святослава. Отпрыск знаменитого Олега «Гориславича», несмотря на поддержку Юрия Долгорукого, оказался в тяжелом положении: его киевские дела закончились провалом, братья ему изменили. Но земля осталась ему верной. И дело, конечно, не в одних симпатиях к князю. Новгород-Северская земля противостоит не только киевской рати, но и соседней Черниговской волости. Рать Давыдовичей подошла к Черниговским воротам Новгорода-Северского и «ту бишася много, утреи же день исполчишася и поидоша к вратам Курьским». От натиска черниговской рати, к которой присоединились и посланные Изяславом войска под командованием Мьстислава, «быс налога велика гражаном и вбодоша я в врата острожная и много бе у них убитых и раненых»55.

Не менее ожесточенное сопротивление оказали и жители пригорода Новгорода-Северского — Путивля: «Не вдашася им путивлечи дондоже приде Изяслав с силою Киевьскою»56. Лишь этой киевской силе, киевским полкам во главе с Изяславом Мстиславичем и покорились жители Путивля. Как расценивать этот поступок жителей Путивля? Тут мы ясно видим стремление отстоять свою самостоятельность от Чернигова, пусть даже с опорой на Киев. Киеву такой поворот событий также был выгоден. Этим наносился завуалированный удар по Чернигову. Ведь распад черниговской волости был на руку киевлянам: это ослабляло давнего противника Киева. «Стремление к сохранению самостоятельности заставляет города Северской земли энергично сопротивляться нападению Давыдовичей и Изяслава. Путивль и Новгород-Северский, покинутые своим князем, сдаются только, когда была исчерпана возможность дальнейшего сопротивления, и только после того, как им присягает князь и именно не Давыдович, а сам Изяслав», — пишет В.В. Мавродин, внимательно изучивший историю Северских земель57. Действительно, Изяслав целует крест к жителям Путивля — свидетельство того, что он воспринимает городскую общину как цельное и полноправное сообщество. В данном летописном сообщении весьма интересен еще один факт: Изяслав «вывел» из Путивля посадника, своего посадил в городе. Значит, управление в городе осуществлялось посадником, которого присылали из главного города земли.

Тенденция к самоопределению, желание самим решать свою судьбу характерна в это время и для других центров северских земель. Таков Курск. Выделению города способствовало его географическое положение. Он переходил то к Черниговской земле, то к Переяславской58, тяготея в то же время к Суздалю59. Характерно, что Курск всегда упоминается в летописи с «Посемьем». Стало быть, Курск — центр, который стягивает значительную территорию. Основным звеном этого социального организма, так же как и в других городах-государствах, является главная городская община. Ополчение городской общины было основой военной силы. Здесь «собственно городское население — купечество, ремесленники — было вооружено». Такой «вооруженный народ» имел достаточно сил для ведения войны без поддержки княжеской дружины, и этим объясняется его политическая роль60. Не случайно курское ополчение заслужило столь лестную характеристику автора «Слова о полку Игореве»: «А мои ти Куряни сведоми къмети: под трубами повити, под шеломы възлелеяны, конец копия въскормлены, пути им ведоми, яругы им знаемы, луци у них напряжени, тули отворени, сабли изъострени, сами скачють, яки серый вълци в поле, ищучи себе чти, а князю слава»61. Обладая такой военной силой, курские горожане и селяне, собравшись на вече, вполне самостоятельно решали судьбы своего города-государства. Вот перед нами яркая сцена из жизни курской волости. Когда на Курск двинулись рати Глеба Юрьевича и Святослава Ольговича, сидевший там Мстислав собрал курян и обратился к ним с призывом защитить его. Курское вече отвечало: «Оже се Олгович рад ся за тя бьем и с детьми, а на, Володимере племя на Гюргевич не можем»62. В такой ситуации Мстислав не решился оставаться в городе. «Кюряне же послаша к Гюргевичю и пояша у него посадник к собе»63.

Надо, однако, оговориться, что сама вражда между городами-государствами, а главное вражда с Киевом являлась тормозом в процессе волостного распада. Необходимость бороться с вражескими ратями сплачивала волость. Прекрасная иллюстрация этому — те же события 40-х годов XII вв. В ходе борьбы Изяслав старается полностью опустошить волость. Из летописи узнаем, что Изяслав «взял на щит» город Всеволож, в котором, уже скрывались жители двух других городов. Население Уненежа, Белавежи, Бохмача и других пригородов бросилось к Чернигову. Не всем удалось до него добраться, часть беглецов Изяслав перехватил. Лишь город Глебль стал камнем преткновения для киевских ратей64. Как видим, пригороды сохраняют верность и преданность главному городу земли.

События середины XII в. интересны для нас и тем, что позволяют проследить, как формировалась волость. Процесс роста волости часто совмещался с явлениями начинавшегося распада. Это и понятно. В этот период мы видим, как черниговская волость вовлекает в свою орбиту земли вятичей. Северские князья, выступая в качестве представителей общин, стараются распространить влияние на эти земли, для чего надо было привлечь к себе вятичей. С этой целью Давыдовичи собирают вятичей на вече в Дедославле65. Данное летописное сообщение интересно не только информацией о взаимоотношениях Черниговской земли с вятичами. Сами вятичи в социально-политическом отношении мало чем отличались от обитателей других древнерусских земель. У них появляются городские центры, которые стягивают близлежащие земли. Эти центры являются средоточиями политической, экономической и религиозной жизни земель. В целом можно сказать, что вятичское общество развивалось по тому же пути, что и соседние социальные организмы, лишь сохраняя большее количество архаических черт66. Отставание в социально-политическом развитии приводило к тому, что территория вятичей попадала в сферу влияния, а затем и входила в состав соседних городов-государств. Характерно в этом смысле появление понятий «свои», «наши» вятичи67. Распространение власти на земли вятичей происходило обычным для того времени способом: по городам их рассаживались посадники. Так, после занятия Святославом Дедославля посадники Давыдовичей поспешили бежать из тех вятичских городов, где они сидели68. В XII в. в сферу влияния Черниговской земли попадают также земли радимичей и дреговичей69. Это свидетельствует о сложности того образования, которое мы называем черниговским городом-государством.

Во второй половине XII — начале XIII вв. сведения о нем незначительны. Однако имеющиеся у нас данные позволяют утверждать, что социально-политическое развитие этого региона в целом было идентично соседним землям. Летописи предоставляют нам материал о военной организации Черниговской земли, которую летописец обозначает общим названием «черниговци». Эти «черниговци» вместе со смольнянами и суздальцами грабят Киев70. Под 1195 г. новгородский летописец сообщает: «Бишася смолняне с черниговьци, и поможе бог цьрниговьцем»71. «Черниговцы» участвуют в злополучной битве на реке Калке72. Показательны и события 1234 г. В тот год Мстислав Глебович «створиша мир» с Владимиром и Данилом и с «Черниговьчи»73. Приведенные выдержки из летописи, на наш взгляд, весьма красноречивы. Они рисуют население Чернигова как самостоятельную в военном отношении силу, стоящую рядом с князем и независящую от него. Во главе этой организации, как и в других землях, стоит тысяцкий74. Такое ополчение, в которое входили и черные люди, видим и в знаменитом походе Игоря Святославича75. Ополчение составляло не только население главного города, но и всей земли. Когда в 1180 г. Святослав прибыл к Чернигову, он «съзва все сыны своя и моложьшюю братью и скупи всю Черниговьскую сторону и дружину свою»76.Следовательно, сила черниговской «стороны» играет большую роль, чем княжеская дружина: не случайно она стоит на первом месте. Показателен в этом смысле и контекст упоминания «черниговцев» в связи с битвой на Калке. Перед этой битвой «к реце Днепру ко острову Варяжьскому»... «приеха... вся земля Половецкая, и Черьниговцем приехавшим, и Кияном, и Смолняном, инем странам...»77. «Черниговци», таким образом, — это земля и страна.

Сведения о земском ополчении отнюдь не исчерпывают данных о городе-государстве во второй половине XII — начале XIII вв. По-прежнему продолжает бытовать термин «Черниговская волость». С ним неоднократно встречаемся на страницах летописей78. Это — Чернигов с зависящими от него пригородами79. Главный город был настолько слит в представлении современников с волостью, что часто эти понятия не разделялись. В 1175 г. «зача рать Олег Святославич, послася к шюрином своим и поведе я на брата своего Святослава на Чернигов, и пришедше Ростиславичи и Ярослав, пожгоша Лутаву и Моровиеск, целовавше крест возворотишася во свояси»80. Понятие «волость» хорошо раскрывается и другой летописной записью. Проводив по приказу отца жен суздальских князей, черниговский Олег «възвратися во свою волость к Лопасну. Оттуду послав Олег, зая Сверилеск бяшеть бо и то волость Черниговьская»81. Управление волостью осуществлялось с помощью посадников, которые рассаживались по пригородам. Роль посадников выполняли бояре, составлявшие верхушку дружины. Не случайно, когда черниговский епископ писал грамоту Святославу Всеволодовичу, приглашая его в Чернигов, он специально отметил, «а дружина ти по городам далече». В свою очередь, когда Святослав приступил к захвату Черниговской волости, он «посадники посла по городом»82.

В Черниговской земле шел, как мы уже отмечали, интенсивный процесс волостного дробления. Здесь, как и везде, кристаллизация новых волостей на поверхности исторического процесса отражалась в появлении новых княжений. Князья появляются во Вщиже, Путивле, Рыльске, Трубчевске, Козельске и других городах. В основе же этого явления лежала социально-политическая активность масс свободного городского и сельского люда, в военном отношении организованном в волостные ополчения. Среди «стран», которые прибыли остановить натиск монгольских ратей в битве на реке Калке, были «Куряне, и Трубчане, и Путивлици и киждо со своими князьями»83. Во время осады Каменца «придоша... Володимер же со всими князи и Куряны, и Пиняны, и Новгородци и Туровьци»84. Такую же самостоятельность во внутренней и внешней политике проявляют и другие северские города85. На протяжении второй половины XII — начала XIII вв. Северская земля, пожалуй, едва ли не в большей мере, чем какая-либо другая область южной Руси, превращается «в сплошное море княжеств разной величины»86.

А теперь обратимся к Переяславскому городу-государству. Крайняя скудость источников вынуждает нас здесь говорить чрезвычайно кратко. Впервые земля как отдельная, хотя и не потерявшая еще зависимость от Киева единица, фигурирует после 1054 г., когда в Переяславле был посажен Всеволод. Почему выделилась Переяславская земля? В.В. Мавродин назвал в качестве причины ее выделения стремление переяславского боярства к самостоятельности87. Думаем, что дело не в боярстве. В земле сложилась сильная территориальная община, которая и стала основой формирования города-государства. Лишь недостаточность материала не позволяет увидеть ее в это время. Однако в более позднее время она заявляет о себе со страниц летописи прежде всего в виде сильной общинной военной организации. В 1146 г. Изяслав «посла...сына своего Мстислава с Переяславчи и с Берендеи»88. В другом месте летописи читаем: «Мстислав же совокупився с дружиною и с Переяславци, гна по нем (имеется в виду Глеб Юрьевич. — Авт.89. Как видим, понятие «переяславци» отнюдь не равнозначно «дружине». Это городское и сельское ополчение. Как и в других землях, оно состоит из конных и пеших ратей. Когда Изяслав пошел на Юрия к Переяславлю, «пешце выринушася на не из города и тако наехавъше многе избиша пешьце и предъгородие пожгоша»90. Вынужденное вести непрестанную войну со степняками, переяславское ополчение было мужественным и закаленным в боях и вполне заслуживало той характеристики, которую дал ему летописец: «Переяславци же дерзи суще и поехаша наперед с Михалком»91. Не всегда, конечно, удача сопутствовала переяславскому ополчению. После одной из проигранных битв «первее побегоша Поршане, потом Изяслав Давидович, по сих Кияне и Переяславци»92.

Суверенность и самостоятельность городской общины проявлялась отнюдь не только в военной сфере. Социально-политический механизм, действовавший в Переяславской земле, не отличался от того, что мы видели в других землях. Интересна в этой связи история, произошедшая с Глебом Юрьевичем. Однажды он, «послушав... Жирослава, рекуща ему: "пойди Переяславлю, хотят тебе Переяславци"»93, отправился к Переяславлю. Для нас не столь важно то, что затея Глеба закончилась провалом. Привлекает внимание, что «переяславци» могли сами решать судьбу княжеского стола. И вряд ли есть необходимость видеть в «переяславцах» бояр94. Это, без сомнения, масса городского и сельского люда, включавшая в себя и бояр. Эпопея с Глебом Юрьевичем на этом не завершилась. «Свещався Гюргевич Глеб с Переяславци и еха к ним из Городца. Уведав же Мстислав Изяславич, оже идет на нь, изиде противу полком своим с Переяславци. Глеб же узри, оже идеть на нь Мьстислав, Глеб же в мале и рече: "Прельстили мя Переяславци"»95. Вновь «переяславци» выступают действенной политической силой, оттесняя на задний план княжеские «которы». Данный летописный текст позволяет сделать предположение и о наличии различных партий в городской общине Переяславля. Часть переяславцев приглашает Глеба, а другая вместе с Мстиславом идет «противу ему». Борьба партий внутри городских общин — явление, характерное для Древней Руси96.

Так же как и в других землях Древней Руси, городская община Переяславля была главной в волости, стягивала значительную территорию. По наблюдениям А.Н. Насонова, «границы между черниговскими и переяславскими городами к югу и юго-востоку от Чернигова были постоянными, устойчивыми и сложились, видимо, до смерти Ярослава»97. Старший город был не только политическим, но и военным центром тянувшей к нему округи, местом убежища. Летописец донес до нас живую картину того времени. Когда половцы пришли к Переяславлю, «людем збегшимся в город, не смеющим ни скота выпустите из города»98.

От главного города зависели пригороды. Они сохраняют верность политике главного города. Вот яркая сцена, запечатленная летописцем под 1147 годом. В этом году воинство во главе с Глебом Юрьевичем и Святославом Всеволодовичем подошло к переяславскому городу Вырю. «И послашася к Выревцем, рекуче: "Оже ны ся не предаете, дамы вы Половцем на полон". Они же рекоша им: "Князь у нас Изяслав". И не дашас им»99. Такая же неудача ждала Глеба со Святославом и у Вьяханя. Лишь Попаш был взят с помощью Изяслава Давыдовича100. Итак, можем говорить о том, что Переяславский город-государство шел по тому же пути, что и другие города-государства Древней Руси. Однако целый комплекс причин (постоянные нападения половцев, недостаточность экономического потенциала и др.) привел к тому, что Переяславль так и не обрел окончательной политической самостоятельности. Переяславская земля «фактически превращается в аванпост Киева в борьбе со степью, а переяславское княжение становится своеобразной ступенью, которую должны пройти князья прежде, чем занять киевский стол»101.

Примечания

1. Седов В.В. Восточные славяне в VI—XIII вв. М., 1982. С. 108, 133.

2. Насонов А.Н. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. М., 1951. С. 47—50.

3. Зайцев А.К. Черниговское княжество // Древнерусские княжества / Отв. ред. Л.Г. Бескровный. М., 1975. С. 65.

4. ПВЛ. Ч. I. М.; Л., 1950. С. 83.

5. Голубовский П.В. История Северской земли до половины XIV столетия. Киев, 1882. С. 52—53. См. также: Сенаторский Н. Исторический очерк города Рыльска в политическом и церковно-административном отношении. Курск. 1907. С. 10—11.

6. Мавродин В.В. Очерки истории Левобережной Украины. Л., 1940. С. 120.

7. ПВЛ. Ч. I. С. 90; Успенский сборник XII—XIII вв. М., 1971. С. 43—44.

8. Сказание о святых Борисе и Глебе. СПб., 1860. Стб. 11—12.

9. Мавродин В.В. Очерки истории Левобережной Украины. С. 121.

10. Там же.

11. Зайцев А.К. Черниговское княжество... С. 75.

12. См.: Мезенцев В.И. Древний Чернигов. Генезис и историческая топография города: Автореф. канд. дис. Киев, 1981. С. 14—15.

13. Мавродин В.В. Очерки истории Левобережной Украины. С. 135.

14. ПВЛ. Ч. I. С. 100.

15. Там же. С. 108.

16. Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. II. СПб., 1892. С. 45.

17. См.: Греков Б.Д. Киевская Русь. М., 1953. С. 489; Янин В.Л., Алешковский М.Х. Происхождение Новгорода // История СССР. 1971. № 2. С. 44.

18. Янин В.Л., Алешковский М.Х. Происхождение Новгорода... С. 44.

19. См.: Фроянов И.Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. Л., 1980. С. 21.

20. ПВЛ. Ч. I. С. 133.

21. Там же.

22. Там же. С. 135.

23. Там же. С. 148.

24. Там же. С. 160.

25. Там же. С. 159. — Здесь черниговская община является еще орудием в руках киевской, которая вела борьбу с Полоцкой волостью.

26. Там же. С. 150.

27. Мавродин В.В. Очерки истории Левобережной Украины... С. 205.

28. Там же.

29. Голубовский П.В. История Северской земли до половины XIV столетия... С. 96.

30. НПЛ. М.; Л., 1950. С. 469.

31. ПВЛ. Ч. I. С. 150.

32. Там же. С. 168.

33. Там же. С. 115.

34. Там же. С. 150.

35. Там же. С. 170—171.

36. Греков Б.Д. Киевская Русь. С. 500.

37. ПВЛ. Ч. II. С. 460.

38. Мавродин В.В. Очерки истории СССР. Древнерусское государство. М., 1956. С. 215.

39. Пашуто В.Т. Общественно-политический строй Древнерусского государства // Новосельцев А.П., Пашуто В.Т., Черепнин Л.В., Щапов Я.Н. Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965. С. 21..

40. Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII—XIII вв. М., 1982. С. 449.

41. Котляр Н.Ф. Формирование территории и возникновение городов Галицко-Волынской Руси IX—XIII вв. Киев. 1985. С. 47.

42. В древнерусском языке слово «держать» значило властвовать, править. В этом смысле оно, на наш взгляд, и употреблено в рассказе летописца о съезде 1097 г. в Любече (см.: Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка. М., 1958. Стб. 775; Словарь русского языка XI—XVII вв. Вып. 4. М., 1977. С. 224).

43. Мавродин В.В. Очерки истории Левобережной Украины... С. 209.

44. ПСРЛ. Т. II. М., 1962. Стб. 290.

45. Голубовский П.В. История Северской земли... С. 106.

46. Мавродин В.В. Очерки истории Левобережной Украины... С. 216.

47. ПСРЛ. Т. II. Стб. 291.

48. Там же. Стб. 295—296.

49. НПЛ. С. 23.

50. ПСРЛ. Т. II. Стб. 301.

51. «В словах черниговцев видно желание отказаться от прежней политики, от борьбы с Киевом, обратить внимание на устройство своей области», — писал П.В. Голубовский (Голубовский П.В. История Северской земли... С. 112). Думаем, что отказ от борьбы в тот момент объяснялся лишь сложившейся ситуацией, но об «устройстве» своей земли черниговцы действительно заботились.

52. ПСРЛ. Т. II. Стб. 302. — В летописи сказано, что Всеволод пошел к Вышгороду «събрав мало дружины». Видимо, вскоре к Вышгороду подошли и черниговские полки.

53. ПСРЛ. Т. II. Стб. 328.

54. Голубовский П.В. История Северской земли... С. 125.

55. ПСРЛ. Т. II. Стб. 331.

56. Там же. Стб. 333.

57. Мавродин В.В. Очерки истории Левобережной Украины... С. 237.

58. Насонов А.Н. «Русская земля»... С. 60.

59. Мавродин В.В. Очерки истории Левобережной Украины... С. 239.

60. Там же. С. 240.

61. Словарь-справочник «Слова о полку Игореве» Вып. 1. М.; Л., 1963. С. 16.

62. ПСРЛ. Т. II. Стб. 355—356.

63. Там же. Стб. 356.

64. Там же. Стб. 358—359.

65. Голубовский П.В. История Северской земли... С. 129. — Нет никаких данных в пользу того, что в Дедославле «была уже своя феодальная верхушка, к которой и обращаются черниговские князья» (Никольская Т.Н. Земля вятичей. М., 1981. С. 131). На вече собирались общинники, к ним и обращались князья. «В середине XII в. "вятичи" летописи — слабо дифференцированная масса общинников» (Мавродин В.В. Очерки истории Левобережной Украины... С. 237).

66. Интересно, что земля вятичей начинает фигурировать в летописи под характерным для того времени названием — «волость» (ПСРЛ. Т. II. Стб. 343).

67. Там же. Стб. 371, 374.

68. Там же. Стб. 342.

69. Зайцев А.К. Черниговская земля... С. 104—106.

70. ПСРЛ. Т. II. Стб. 545.

71. НПЛ. С. 42.

72. ПСРЛ. Т. II. Стб. 741.

73. Там же. Стб. 772.

74. Там же. Стб. 522—523.

75. Там же. Стб. 641.

76. Там же. Стб. 615.

77. Там же. Стб. 741.

78. Там же. Т. I. М., 1962. Стб. 367; Т. II. Стб. 498, 579, 602, 653.

79. Там же. Т. II. Стб. 500.

80. Там же. Стб. 599.

81. Там же. Стб. 602.

82. Там же. Стб. 523.

83. Там же. Стб. 741—742.

84. Там же. Стб. 526.

85. Мавродин В.В. Очерки истории левобережной Украины. С. 248.

86. Мавродин В.В. Там же. С. 249. — Едва ли следует здесь говорить о «княжествах»: то были «княжения», «земли».

87. Там же. С. 156.

88. ПСРЛ. Т. II. Стб. 330.

89. Там же. Стб. 360.

90. Там же. Стб. 442.

91. Там же. Стб. 558.

92. Там же. Т. I. Стб. 322.

93. Там же. Т. II. Стб. 359.

94. Мавродин В.В. История Левобережной Украины... С. 239.

95. ПСРЛ. Т. II. Стб. 363.

96. См.: Дворниченко А.Ю. О характере социальной борьбы в городских общинах Верхнего Поднепровья и Подвинья в XI—XV вв. // Генезис и развитие феодализма в России / Под ред. И.Я. Фроянова. Л., 1985. С. 82.

97. Насонов А.Н. «Русская земля»... С. 67.

98. ПСРЛ. Т. I. Стб. 328.

99. Там же. Т. II. Стб. 356.

100. Там же.

101. Мавродин В.В. Очерки истории Левобережной Украины... С. 157.

 
© 2004—2024 Сергей и Алексей Копаевы. Заимствование материалов допускается только со ссылкой на данный сайт. Яндекс.Метрика